В категории материалов: 197
Показано материалов: 56-60 |
Страницы: « 1 2 ... 10 11 12 13 14 ... 39 40 » |
|
Король и Портос продолжали есть, к общему удовольствию; некоторые из гостей попытались было подражать им из чувства соревнования, но скоро отстали.
Король багровел: прилив крови к лицу означал, что он сыт. В такие минуты Людовик XIV не веселел, как все люди, пьющие вино, а делался мрачным и молчаливым. А Портосом, напротив, овладело бодрое и игривое настроение.
Подали десерт.
Король не думал больше о Портос; он то и дело посматривал на входную дверь и часто спрашивал, почему так запаздывает г-н де Сент-Эньян.
Наконец в ту минуту, когда его величество, тяжело дыша, заканчивал банку с вареньем из слив, вошел г-н де Сент-Эньян. Глаза короля, уже сильно потускневшие, тотчас заблестели. Граф направился к столу короля, и, когда он подошел, Людовик XIV встал. Вслед за королем поднялись все, даже Портос, который в эту минуту доедал кусок нуги, способной склеить челюсти крокодила. Ужин кончился.
Глава 22
ПОСЛЕ УЖИНА
Король взял де Сент-Эньяна под руку и прошел с ним в соседнюю комнату.
- Как вы запоздали, граф! - сказал король.
- Я ждал ответа, государь.
- Неужели она так долго отвечала на то, что я ей писал?
- Государь, ваше величество соблаговолили сочинить стихи; мадемуазель де Лавальер пожелала отплатить королю тою же монетой, то есть золотой.
- Она ответила стихами, де Сент-Эньян? - вскричал король. - Дай их сюда.
И Людовик сломал печать маленького письма, где действительно оказались стихи, которые история сохранила нам; они лучше по замыслу, чем по исполнению.
Они, однако, привели в восхищение короля, и он бурно выразил свой восторг. Но общее молчание, воцарившееся в зале, несколько смутило Людовика, столь чувствительного к требованиям этикета. Он подумал, что его радость может дать повод к нежелательным толкам.
Людовик спрятал письмо в карман; затем, повернувшись в сторону гостей, обратился к Портосу:
- Господин дю Валлон, ваше присутствие доставило мне большое удовольствие, и я буду очень рад видеть вас вновь.
Портос поклонился и, пятясь, вышел из комнаты.
- Господин д'Артаньян, - продолжал король, - вы подождете моих приказаний в галерее; я вам очень признателен за то, что вы познакомили меня с господином дю Баллоном. Господа, завтра я возвращаюсь в Париж по случаю отъезда испанского и голландского послов. Итак, до завтра.
Зала тотчас же опустела.
Король взял де Сент-Эньяна под руку и велел ему еще раз перечитать стихи де Лавальер.
- Как ты их находишь? - спросил он.
- Государь... стихи очаровательны!
- Да, они чаруют меня, и если бы они стали известны...
- То им позавидовали бы поэты; но они их не узнают.
- Вы передали ей мои стихи?
- О, государь, как она их читала!
- Боюсь, что они слабы.
- Мадемуазель де Лавальер о них другого мнения.
- Вы думаете, что они пришлись ей по вкусу?
- Я уверен, государь...
- В таком случае мне нужно ответить.
- Государь... сейчас... после ужина... это утомит ваше величество.
- Пожалуй, вы правы... заниматься после еды вредно.
- Особенно писать стихи; кроме того, в настоящую минуту мадемуазель де Лавальер очень огорчена.
- Чем же?
- Ах, государь, как все наши дамы!
- Что случилось?
- Несчастье с беднягой де Гишем.
- Боже мой, с де Гишем?
- Да, государь, у него разбита кисть, прострелена грудь, он умирает.
- Умирает? Кто вам сказал это?
- Маникан только что отправил его к доктору в Фонтенбло, и слух об этом дошел сюда.
- Бедный де Гиш! Как же это произошло?
- Как это с ним случилось, государь?
- Вы сообщаете мне все очень странным тоном, де Сент-Эньян. Расскажите подробности... что он говорит?
- Он ничего не говорит, государь. Говорят другие.
- Кто именно?
- Те, кто его отнес к доктору, государь.
- Кто же это?
- Не знаю, государь; об этом надо спросить господина де Маникана, господин де. Маникан его друг.
- У него много друзей, - сказал король.
- О нет, - возразил де Сент-Эньян, - вы ошибаетесь, государь. У господина де Гиша немало врагов.
- Откуда вы это знаете?
- Королю угодно, чтобы я объяснил?
- Конечно.
- Государь, я слышал о ссоре между двумя придворными.
- Когда?
- Сегодня вечером, перед ужином вашего величества.
- Это ничего не доказывает. Я отдал такие строгие приказания относительно дуэлей, что, мне кажется, никто не посмеет нарушить их.
- Сохрани меня боже кого-нибудь оправдывать! - вскричал де Сент-Эньян. - Ваше величество приказали мне говорить, и я говорю.
- Так расскажите мне, как был ранен граф де Гиш.
- Государь, говорят, что на охоте.
- Сегодня вечером? |
|
- Господин дю Баллон! - обратился он к нему.
В это время Портос был занят рагу из зайца и только что положил в рот половину заячьей спинки. Услыхав свое имя, он вздрогнул и мощным движением глотки отправил кусок в желудок.
- Слушаю, государь, - пробормотал Портос приглушенным голосом, но довольно внятно.
- Пусть господину дю Валлону передадут это филе из барашка, - приказал король. - Вы любите барашка, господин дю Валлон?
- Государь, я люблю все, - отвечал Портос.
- Все, что мне предлагает ваше величество, - подсказал д'Артаньян.
Король одобрительно кивнул головой.
- Кто много работает, много ест, - продолжал король, восхищенный тем, что у него нашелся такой могучий сотрапезник, как Портос.
Портос получил блюдо с барашком и отвалил часть себе на тарелку.
- Ну, каково? - спросил король.
- Отменно! - спокойно отвечал Портос.
- Есть ли такие нежные барашки в вашей провинции, господин дю Валлон?
- продолжал спрашивать король.
- Государь, - сказал Портос, - мне кажется, что в моей провинции, как и повсюду, все лучшее принадлежит королю. Кроме того, я ем барашка иначе, чем это делает ваше величество.
- Как же вы едите его?
- Обыкновенно я велю приготовить себе целого барашка.
- Целого?
- Да, государь.
- Каким же образом?
- А вот каким. Мой повар - он немец, государь, - мой повар начиняет барашка сосисками, которые он выписывает из Страсбурга; колбасками, которые заказывает в Труа; жаворонками, которые он получает из Питивье. Не знаю уж каким способом он снимает мясо барашка с костей, как курятину, оставляя при этом кожу, которая образует поджаренную корочку. Когда барашка режут ломтями, как огромную колбасу, изнутри течет розовый сок, и на вид приятный и на вкус восхитительный.
И Портос прищелкнул языком.
Король слушал с широко открытыми глазами и, принимаясь за поданного ему тушеного фазана, заметил:
- Вот это едок, которому я позавидовал бы. Каково! Целого барашка!
- Да, государь, целого!
- Подайте этих фазанов господину дю Валлону; я вижу, он знаток.
Приказание было выполнено.
Затем, возвращаясь к барашкам, король спросил:
- А это не слишком жирно?
- Нет, государь; жир вытекает вместе с соком и плавает сверху; тогда мой стольник собирает его серебряной ложкой, нарочно для этого приготовленной.
- Где вы живете? - поинтересовался король.
- В Пьерфоне, государь.
- В Пьерфоне? Где это, господин дю Валлон, недалеко от Бель-Иля?
- Нет, государь, Пьерфон недалеко от Суасона.
- А я думал, что вы говорите мне о барашках, которые пасутся на приморских лугах.
- Нет, государь; луга мои хоть и не приморские, но ничуть не уступают им.
- У вас превосходный аппетит, господин дю Валлон! С вами приятно сидеть за столом.
- Ах, государь! Если бы ваше величество когда-нибудь посетили Пьерфон, мы съели бы вдвоем барашка, потому что и вы не можете пожаловаться на аппетит.
Д'Артаньян энергично толкнул Портоса под столом. Портос покраснел.
- В счастливом возрасте вашего величества, - заговорил Портос, чтобы поправиться, - я служил в мушкетерах, и ничто не могло меня насытить. У вашего величества превосходный аппетит, но ваше величество слишком разборчивы для того, чтобы вас можно было назвать большим едоком.
Вежливость сотрапезника, по-видимому, очень понравилась королю.
- Вы отведаете этих сливок? - спросил он Портоса.
- Государь, ваше величество обращаетесь со мной так милостиво, что я открою вам всю правду.
- Скажите, господин дю Валлон, скажите!
- Из сладких блюд, государь, я признаю только мучные, да и то нужно, чтобы они были очень плотны; от всех этих муссов у меня вздувается живот, и они занимают слишком много места, которым я дорожу и не люблю тратить на пустяки.
- Господа, - воскликнул король, указывая на Портоса, - вот настоящий гастроном! Так кушали наши отцы, которые понимали толк в еде, тогда как мы только поклевываем.
И с этими словами он положил на тарелку белого куриного мяса, перемешанного с ветчиной. Портос, со своей стороны, принялся за куропаток.
Кравчий наполнил бокал его величества.
- Подайте моего вина господину дю Баллону, - приказал король.
Это была большая честь за королевским столом.
Д'Артаньян нажал колено друга.
- Если вы можете съесть половину кабаньей головы, которая стоит вон там, - сказал он Портосу, - вы через год будете герцогом и пэром.
- Сейчас я примусь за нее, - флегматично отвечал Портос.
Действительно, ему скоро подали голову, потому что королю доставляло удовольствие подзадоривать человека с таким аппетитом; он не посылал Портосу кушаний, которых не пробовал сам; поэтому он отведал и кабаньей головы. Портос не сплоховал: он съел не половину, как предлагал ему Д'Артаньян, а три четверти головы.
- Не поверю, - заметил вполголоса король, - чтобы дворянин, который каждый день так хорошо ест и с таким аппетитом, не был самым честным человеком в моем государстве.
- Вы слышите? - шепнул Д'Артаньян на ухо своему Другу.
- Да, кажется, я заслужил некоторую милость, - отвечал Портос, покачиваясь на стуле.
- Ветер для вас попутный. Да, да, да! |
|
Маникан бросился на колени, приподнял графа и убедился, что он холоден и весь в крови. Он снова опустил его. Потом, нагнувшись, он стал шарить кругом и нашел пистолет де Гиша.
- Увы! - сказал он, поднимаясь, бледный, как привидение, с пистолетом в руках. - Увы, вы не ошиблись, он действительно мертв!
- Мертв? - повторил де Вард.
- Да, и его пистолет заряжен, - прибавил Маникан, показывая на дуло.
- Да ведь я же сказал вам, что выстрелил в него тогда, когда он целился в меня.
- Уверены ли вы, что вы дрались с ним на дуэли, господин де Вард?
Признаться, я очень опасаюсь, не было ли здесь простого убийства. Нет, нет, выслушайте меня! Вы стреляли три раза, а его пистолет заряжен! Вы убили его лошадь и его самого, а он, де Гиш, один из лучших стрелков Франции, не попал ни в вас, ни в вашу лошадь! Право, господин де Вард, вы привели меня сюда на свое несчастье, пролитая вами кровь ударила мне в голову; я словно опьянел, и, клянусь честью, раз уж представился случай, я размозжу вам череп; господин де Вард, помолитесь за свою душу!
- Господин де Маникан, вы шутите!
- Напротив, говорю совершенно серьезно.
- Вы меня убьете?
- Без всякого угрызения совести, по крайней мере, в настоящую минуту.
- Вы дворянин?
- Я был пажом, значит, дворянин.
- Дайте мне тогда возможность защищаться.
- Чтобы вы поступили и со мной так же, как с беднягой де Гишем?
И Маникан, вынув свой пистолет, нахмурил брови и навел его на грудь де Варда. Де Вард не пробовал даже бежать, настолько он был огорошен.
Среди воцарившейся зловещей тишины, которая показалась де Варду вечностью, вдруг раздался вздох.
- Вы слышите, - вскричал де Вард, - он жив, жив! На помощь, господин де Гиш! Меня хотят убить!
Маникан попятился и увидел, что граф с трудом приподнялся, опираясь на руку. Маникан отшвырнул пистолет и с радостным криком подбежал к другу.
Де Вард вытер холодный пот, выступивший у него на лбу.
- Вовремя же он очнулся! - прошептал он.
- Что с вами? - спросил Маникан у де Гиша. - Куда вы ранены?
Де Гиш показал ему изувеченные пальцы и окровавленную грудь.
- Граф! - вскричал де Вард. - Меня обвиняют в совершении убийства.
Умоляю вас, засвидетельствуйте, что я дрался честно.
- Это правда, - прошептал раненый - Господин де Вард дрался честно, и кто будет это отрицать, станет моим врагом.
- Сначала помогите мне, сударь, отнести этого беднягу домой, - попросил Маникан, - а потом я дам вам какое угодно удовлетворение, или же, если вы слишком торопитесь, перевяжем рану графа нашими носовыми платками и потом выпустим две оставшиеся пули.
- Благодарю вас, - сказал де Вард. - В течение одного часа я два раза смотрел смерти в лицо; она очень безобразна, и я предпочитаю получить от вас извинения.
Маникан рассмеялся, и его примеру последовал де Гиш, несмотря на физические страдания.
Молодые люди хотели отнести графа, но тот заявил, что чувствует себя достаточно сильным и может идти сам Пуля разбила ему безымянный палец и мизинец и скользнула по ребру, но не проникла в грудь. Таким образом, де Гиш потерял сознание скорее от боли, чем от раны.
Маникан поддерживал его под руку с одной стороны, де Вард - с другой; так они отвели его в Фонтенбло, к тому самому врачу, который был вызван к умирающему францисканцу, чью власть унаследовал Арамис.
Глава 21
КОРОЛЕВСКИЙ УЖИН
В это время король сидел за столом, и немногочисленные приглашенные заняли места возле него, после того как он обычным жестом пригласил их садиться.
Хотя в эти годы этикет еще не был установлен окончательно, французский двор совершенно порвал с традициями простоты и патриархальной приветливости, которые можно было еще наблюдать при Генрихе IV; подозрительность Людовика XIII мало-помалу изгнала их и заменила внешней пышностью, маскировавшей ничтожество этого короля.
Людовик XIV сидел за отдельным столиком, который, точно председательская кафедра, возвышался над соседними столами, столиком, сказали мы; поспешим, однако, прибавить, что этот столик был все же больше остальных. Кроме того, он был весь заставлен множеством разнообразных блюд: рыбой, дичью, мясом, фруктами, овощами и вареньями.
Молодой и сильный король, страстный охотник, большой любитель различных физических упражнений, обладал вдобавок горячей кровью, как все Бурбоны; а известно, что от этого пищеварение совершается быстро и аппетит скоро появляется вновь.
Людовик XIV был грозный сотрапезник; он любил критиковать своих поваров, но когда они ему угождали, но он не знал границ в своих похвалах.
Сначала король съедал несколько супов, либо сливая их вместе и приготовляя что-то вроде маседуана, либо пробуя в отдельности и перемежая бокалом старого вина.
Ел он быстро и довольно жадно.
Портос ожидал сигнала д'Артаньяна, по которому следовало приступать к ужину, но, посмотрев на короля, он вполголоса заметил мушкетеру:
- Мне кажется, можно начинать. Его величество дает ободряющий пример.
Посмотрите-ка.
- Король ест, - сказал д'Артаньян, - но в то же время разговаривает; устройтесь так, чтобы, если он случайно обратится к вам, у вас рот не был бы набит: это невежливо и некрасиво.
- Тогда лучше не ужинать, - вздохнул Портос. - Между тем, сознаюсь, я голоден. А тут все пахнет так соблазнительно и щекочет мне сразу и обоняние и аппетит.
- И не думайте, пожалуйста, не прикасаться к кушаньям, - улыбнулся д'Артаньян. - Вы оскорбите его величество. Король обыкновенно говорит, что хорошо работает тот, кто хорошо ест, и не любит, чтобы у него за столом плохо ели.
- Как же можно сидеть с пустым ртом, когда ешь? - спросил Портос.
- Да очень просто, - усмехнулся капитан мушкетеров, - нужно только проглотить все, что будет во рту, когда король неожиданно обратится к вам.
- Отлично.
После этого разговора Портос принялся за кушанья с умеренным энтузиазмом.
Король время от времени посматривал на присутствующих и с видом знатока оценивал способности нового гостя. |
|
В течение минуты царила полная тишина. Потом каждый услышал двойное щелканье пистолетных курков. Де Гиш, следуя обычной тактике, пустил лошадь в галоп, в уверенности, что плавное качание и быстрота движения защитят его. Он направился по прямой линии к тому месту, где, по его мнению, должен был находиться де Вард. На половине пути он рассчитывал встретиться с противником, но ошибся. Тогда он стал продолжать путь, предполагая, что де Вард ожидает его, не трогаясь с места.
Но, проехав две трети поляны, он вдруг увидел, что площадка осветилась, и в то же мгновение пуля со свистом сбила перо, украшавшее его шляпу. Почти тотчас же за первым выстрелом, озарившим поляну, грянул второй выстрел, и вторая пуля угодила в голову лошади де Гиша, немного ниже уха. Животное упало.
Эти два выстрела были неожиданностью Для де Гиша, ибо они раздались со стороны, противоположной гой, где он рассчитывал встретить де Варда; но так как он отличался большим самообладанием, то рассчитал свое падение, - впрочем, не вполне правильно, и его нога оказалась под лошадью.
Когда лошадь начала биться в агонии, де Гишу удалось высвободить ногу.
Почувствовав, что животное слабеет, он сунул пистолеты в кобуры, из боязни, чтобы они не выстрелили от падения и он не остался бы безоружным. Поднявшись, он снова вынул пистолеты и направился к тому месту, где при вспышке выстрелов увидел де Варда. Де Гиш сразу же разгадал маневр противника, в сущности, чрезвычайно простой.
Вместо того чтобы двигаться навстречу де Гишу или же оставаться на месте и ждать его, де Вард отъехал по кругу шагов на пятнадцать, держась все время в тени, когда же противник появился на середине поляны, он хорошенько прицелился и выстрелил, причем теперь галоп лошади скорее помог ему, чем помешал.
Мы уже знаем, что, несмотря на темноту, первая пуля пролетела всего на расстоянии пальца от головы де Гиша.
Де Вард до такой степени был уверен в удаче, что ому показалось, будто де Гиш упал. Он крайне удивился, когда, вглядевшись, обнаружил, что всадник по-прежнему держится в седле. Тогда он поторопился выстрелить вторично, но рука его дрогнула, и он убил лошадь. Этот промах мог бы сослужить ему службу, если бы де Гиш остался лежать на земле, придавленный лошадью. Прежде чем граф высвободился бы, де Вард успел бы снова зарядить пистолет, и де Гиш оказался бы в полной его власти.
Но де Гиш вскочил на ноги, и в его распоряжении были три выстрела. Де Гиш моментально оценил положение вещей. Нужно было предупредить де Варда. Он побежал, чтобы успеть приблизиться к противнику раньше, чем тот перезарядит пистолет.
Де Вард увидел, что граф мчится как ураган. Пуля входила туго и не поддавалась давлению шомпола. Плохо зарядить - значило даром потерять последний выстрел. Зарядить хорошо - значило потерять время, или, вернее, потерять жизнь. Он пришпорил лошадь, и та поднялась на дыбы. Де Гиш повернулся, и в то мгновение, как лошадь опускалась, раздался выстрел, сбивший шляпу де Варда. Де Вард понял, что в его распоряжении несколько секунд; он воспользовался ими, чтобы зарядить пистолет.
Де Гиш, видя, что его противник остался в седле, бросил первый пистолет, теперь уже ненужный, и двинулся к де Варду, подняв второй. Но не успел он сделать трех шагов, как де Вард прицелился в него и выстрелил.
В ответ раздался гневный вопль; рука графа судорожно дернулась и повисла как плеть. Пистолет упал на землю.
Де Вард увидел, как де Гиш наклонился, схватил пистолет левой рукой и сделал еще шаг вперед. Минута была роковая.
- Я погиб, - прошептал де Вард, - он только ранен.
Но в то мгновение, когда де Гиш прицеливался в де Варда, его голова, плечи и ноги вдруг ослабели. Он тяжело вздохнул и покатился к ногам лошади де Варда.
- Готово! - прошептал тот.
И, подобрав поводья, пришпорил лошадь, которая, перескочив через безжизненное тело, примчала де Варда в замок. Приехав туда, де Вард с четверть часа обдумывал положение. Он так торопливо покинул поле битвы, что даже не удостоверился, действительно ли де Гиш мертв.
Два предположения возникали во взволнованном уме де Варда: де Гиш мог быть убит либо он только ранен. Если де Гиш убит, следовало ли оставлять его тело на съедение волкам? Это уже была бессмысленная жестокость, так как мертвый де Гиш не мог разгласить тайны дуэли. Если же он не убит, зачем, оставив его без помощи, прослыть дикарем, не способным к великодушию? Это последнее соображение одержало верх.
Де Вард осведомился, где Маникан.
Он узнал, что Маникан спрашивал о де Гише и, не найдя его, лег спать.
Де Вард разбудил его и рассказал о дуэли; Маникан не произнес ни слова, но слушал с таким напряжением, какого трудно было ожидать от этого лентяя. Когда де Вард кончил, Маникан промолвил одно только слово:
- Едем!
По дороге воображение Маникана разыгрывалось, и, слушая подробности происшествия, он все больше мрачнел.
- Итак, - сказал он, когда де Вард кончил, - вы считаете, что он мертв?
- Увы, да!
- И вы дрались без свидетелей?
- Это было его желание.
- Странно!
- Вы находите, что это странно?
- Да, это так мало похоже на господина де Гиша.
- Надеюсь, вы не сомневаетесь в моей правдивости?
- Гм, гм!
- Вы сомневаетесь?
- Немного... Но мои сомнения увеличатся, если я увижу, что бедняга мертв.
- Господин Маникан!
- Господин де Вард!
- Мне кажется, вы оскорбляете меня.
- Это как вам угодно. Что делать! Мне никогда не нравились люди, которые являются и говорят: "Я убил такого-то или такого-то; это большое несчастье, но я убил его честно".
- Тише, мы прибыли.
Действительно, показалась поляна, и на открытом пространстве чернело неподвижное тело убитой лошади. Справа от лошади лежал ничком в траве бедный граф, залитый кровью. Он оставался на прежнем месте и, по-видимому, не сделал за это время ни одного движения. |
|
- Скажите ваши условия.
- Мы выберем удобную полянку, сойдем с лошадей, привяжем их к чему придется и встретимся без оружия. Потом каждый из нас отойдет на полтораста шагов и снова двинется навстречу другому.
- Хорошо! Именно таким образом я убил в Сен-Дени бедного Фоливана три недели тому назад.
- Извините, вы забываете одну подробность.
- Какую?
- Во время дуэли с Фоливаном вы шли друг на друга со шпагами в зубах и пистолетами в руках.
- Это верно.
- На этот раз, напротив, мы, по вашему желанию, снова сядем на коней и сшибемся; кто захочет, тот и будет стрелять первым.
- Это самое лучшее, конечно. Но так как уже темно, то нужно ожидать больше промахов, чем днем.
- Может быть. Каждый имеет право выстрелить три раза; для первых двух выстрелов пистолеты заряжены, для третьего - придется снова зарядить.
- Отлично! Где же произойдет наша дуэль?
- Вам хочется драться в каком-нибудь определенном месте?
- Нет.
- Вы видите впереди рощицу?
- Рошен? Отлично.
- Вам она известна?
- Превосходно.
- Значит, вы знаете, что посредине нее есть лужайка?
- Да.
- Поедем туда.
- Хорошо!
- Она похожа на огороженную площадку со всевозможными дорожками, тропинками, рвами, аллеями; словом, мы будем чувствовать себя таи превосходно.
- Я согласен. Мы, кажется, приехали?
- Да. Посмотрите, как чудесно. Звездный свет, как говорит Кортель, сконцентрирован на этом месте; естественной границей служат деревья, окружающие площадку точно стеной.
- Хорошо! Действуйте, как вы сказали.
- В таком случае точнее определим условия.
- Вот мои условия; если у вас есть какие-нибудь возражения, скажите.
- Слушаю.
- Если будет убита лошадь, всадник может сражаться пешим.
- Не возражаю, потому что у нас нет запасных лошадей.
- Но другой дуэлянт не обязан сходить с лошади.
- Другой дуэлянт волен действовать как ему угодно.
- Сойдясь, противники могут не разъезжаться и, следовательно, стрелять друг в друга в упор.
- Принято.
- Три заряда, не больше, не правда ли?
- Думаю, что этого довольно. Вот порох и пули для ваших пистолетов; отмерьте три заряда, возьмите три пули; я сделаю то же самое, потом мы рассыплем остаток пороха и выкинем пули.
- И поклянемся крестом, - прибавил де Вард, - что у нас нет больше ни пороху, ни пуль?
- Клянусь, - согласился де Гиш, подняв руку к небу.
Де Вард последовал его примеру.
- А теперь, милый граф, - сказал он, - позвольте мне заявить, что вам не удалось одурачить меня. Вы любовник или скоро будете любовником принцессы. Я отгадал вашу тайну, и вы боитесь, что я ее разглашу. Вы желаете убить меня, чтобы обеспечить мое молчание, - это так понятно, и на вашем месте я поступил бы точно так же.
Де Гиш опустил голову.
- Однако стоило ли, - торжествующим тоном продолжал де Вард, - навязывать мне еще эту неприятность с Бражелоном? Берегитесь, мой друг, загнанный в тупик дикий кабан приходит в бешенство; преследуемая лисица делается свирепой, как ягуар. Следовательно, доведенный вами до крайности, я буду отчаянно защищаться.
- Это ваше право.
- Да, но берегитесь, я наделаю вам много неприятностей. Например, вы догадываетесь, не правда ли, что я не был глуп и не запер мою тайну, вернее, вашу тайну, в своем сердце на замок? Один из моих друзей, человек очень умный, вы его знаете, посвящен в мою тайну; таким образом, поймите хорошенько: если вы меня убьете, моя смерть не принесет вам особенно большой пользы, между тем как, напротив, если я вас убью, гм!.. все возможно, вы понимаете?
Де Гиш вздрогнул.
- Если я вас убью, - продолжал де Вард, - то два врага принцессы приложат все усилия, чтобы ее погубить.
- О, сударь, - вскричал взбешенный де Гиш, - не рассчитывайте на мою смерть! Одного из этих врагов я надеюсь убить сейчас, а другого при первом же удобном случае.
Де Вард отвечал таким сатанинским хохотом, что человек суеверный испугался бы. Но де Гиш не был впечатлителен.
- Мне кажется, - сказал он, - мы обо всем договорились, господин де Вард. Итак, выезжайте на место сражения, если не хотите, чтобы выехал я.
- Нет, зачем же, - отвечал де Вард. - Я восхищен тем, что могу избавить вас от труда.
И, пустив лошадь галопом, он пересек всю лужайку и остановился как раз напротив того места, которое занял де Гиш.
Де Гиш не двигался. На расстоянии ста шагов противники, скрытые густой тенью вязов и каштанов, были совершенно не видны друг другу. |
|