- На коней, Портос! - воскликнул д'Артаньян, хватая за руку своего друга. - Я готов, - с величайшим спокойствием сказал Портос. Они спустились с широкой лестницы, прихватывая по дороге встречавших- ся солдат и крича: "На коней, на коней!" Их набралось человек десять. Д'Артаньян и Портос вскочили на Вулкана и Баярда. Мушкетон сел на Фе- ба. - За мной! - крикнул д'Артаньян. - Вперед! - добавил Портос. И пришпоренные копи помчались, точно бешеный вихрь, по улице Сент-Оноре. - Ну, господин барон, - сказал д'Артаньян, - я обещал дать вам случай подраться и, как видите, исполнил свое обещание. - Да, капитан, - ответил Портос. Они оглянулись. Мушкетон, вспотевший больше, чем: его лошадь, летел за ними на изрядном расстоянии. Позади него скакали галопом десятеро солдат. Испуганные горожане выбегали из домов. Встревоженные собаки провожали всадников громким лаем. На углу кладбища Святого Иоанна д'Артаньян сбил с ног какого-то чело- века. Но не такое это было событие, чтобы стоило ради него останавли- ваться, и всадники продолжали нестись вперед, словно у лошадей выросли крылья. Увы, на свете нет ничтожных событий, и, как мы увидим дальше, это ма- ленькое происшествие едва не погубило монархию. XXVII
НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ Так промчались они по всему Сент-Антуанскому предместью и выехали на Венсенскую дорогу. Вскоре они оказались за городом, миновали лес и очу- тились в виду деревни. Лошади горячились все больше и больше, и ноздри их стали красней рас- каленной печи. Д'Артаньян, все время пришпоривая своего коня, скакал фу- та на два впереди Портоса; Мушкетон отставал от них на длину двух лоша- дей. Солдаты неслись за ними следом, насколько позволяла резвость коней. С вершины холма д'Артаньян увидел у крепости, со стороны Сен-Мора, группу лиц, стоявших на ту сторону рва. Он понял, что заключенный спус- тился в этом месте и что там можно кое-что разузнать. В пять минут он был у цели; туда же один за другим подскакали и остальные. Все столпившиеся тут люди были очень заняты. Они смотрели на веревку, болтавшуюся еще из бойницы и оборвавшуюся на высоте футов двадцати от земли; измеряли глазами вышину стен и обменивались всевозможными предпо- ложениями. По валу взад и вперед ходили растерянные часовые. Отряд солдат под командой сержанта отгонял народ от того места, где герцог сел на лошадь. Д'Артаньян прямо подскакал к сержанту. - Господин офицер, здесь стоять не приказано. - Этот приказ меня не касается. Послана ли погоня за беглецами? - Да, господин офицер, но, к несчастью, у них отличные лошади. - А сколько их? - Четверо, да пятого увезли раненого. - Четверо! - сказал д'Артаньян, взглянув на Портоса. - Слышишь, ба- рон, их только четверо. Радостная улыбка озарила лицо Портоса. - А сколько времени они в пути? - Два часа пятнадцать минут, господин офицер. - Два часа пятнадцать минут? Это пустяки. Ведь у нас хорошие лошади, не так ли, Портос? Портос вздохнул; он подумал о том, что ждет его бедных лошадей. - Отлично! - сказал д'Артаньян. - А в какую сторону они направились? - Этого не приказано говорить, господин офицер, Д'Артаньян вытащил из кармана бумагу. - Приказ короля, - сказал он. - В таком случае поговорите с комендантом. - А где комендант? - В отъезде. Кровь бросилась в голову д'Артаньяну. Брови его сдвинулись, виски покраснели. - А, негодяй, - вскричал он, - ты вздумал надо мной смеяться! Постой же! Он развернул бумагу. Одной рукой поднес ее к носу сержанта, а другой достал пистолет из кобуры и взвел курок. - Приказ короля, говорят тебе! Читай и отвечай, или я размозжу тебе голову! По какой дороге они поехали? Сержант понял, что д'Артаньян не шутит. - По Вандомской, - ответил он. - А через какие ворота они выехали? - Через ворота Сен-Мор. - Если ты меня обманываешь, негодяй, - сказал д'Артаньян, - ты завтра же будешь повешен. - А вы, если их догоните, уж не вернетесь меня вешать, - проворчал солдат. Д'Артаньян пожал плечами и, махнув конвою, пришпорил лошадь. - За мной, господа! За мной! - крикнул он, направляясь к указанным воротам парка. Теперь, когда герцог уже убежал, привратник счел нужным крепко-нак- репко запереть ворога; чтобы заставить его отпереть их, пришлось с ним обойтись так же, как с сержантом. На это ушло еще десять минут. Преодолев последнее препятствие, отряд помчался с прежней быстротой. Но не все лошади неслись теперь с прежним пылом, некоторые не могли выдержать такой безумной скачки. Через час три остановились; одна пала. Д'Артаньян, летевший без оглядки, не заметил ничего. Портос со своим обычным спокойствием сказал ему о случившемся. - Только бы нам двоим доехать, - сказал д'Артаньян, - ведь их только четверо. |
- Лучший боец во всем королевстве, монсеньер, - сказал Д'Артаньян. - Многие подтвердили бы вам это, если бы только они могли еще говорить. Портос поклонился д'Артаньяну. Мазарини любил рослых солдат почти так же, как позднее любил их Фрид- рих, король прусский. Он с восхищением оглядел мускулистые руки, широкие плечи и внимательные глаза Портоса. Ему казалось, что он видит перед со- бой во плоти и крови спасение своего поста и умиротворение государства. Это напомнило ему, что прежде содружество мушкетеров состояло из четырех человек. - А что же ваши два других, товарища? - спросил он. Портос открыл рот, полагая, что пора наконец и ему вставить словечко. Но Д'Артаньян взглядом остановил его. - Наши друзья не могли приехать сейчас, - сказал он. - Они присоеди- нятся к нам позже. Мазарини слегка кашлянул. - А господин дю Валлон не так занят, как они, и согласен вернуться на службу? - Да, монсеньер, и из одной только преданности к вам, ибо господин де Брасье богат. - Богат? - повторил Мазарини. Это было единственное слово, имевшее привилегию всегда внушать ему уважение. - Пятьдесят тысяч ливров годового дохода, - сказал Портос. Это была первая произнесенная им фраза. - Так, значит, из одной только преданности ко мне? - проговорил Маза- рини со своей лукавой улыбкой. - Из одной только преданности? - Ваше преосвященство как будто не совсем верит в это слово? - спро- сил Д'Артаньян. - А вы, господин гасконец? - сказал Мазарини, облокотясь на стол и опершись подбородком на руки. - Я? Я верю в преданность, ну, например, как верят имени, данному при святом крещении, которого еще недостаточно одного, без названия по- местья. Конечно, бывают люди, более или менее преданные, но я предпочи- таю, чтобы в глубине их преданности скрывалось еще кое-что другое. - А что хотел бы скрывать в глубине своей преданности ваш друг? - Мой друг, ваше преосвященство, владеет тремя великолепными по- местьями: дю Валлон в Корбее, де Брасье в Суассоне и де Пьерфон в Валуа. Так вот ему бы хотелось, чтобы одному из поместий было присвоено наиме- нование баронства. - Только и всего? - сказал Мазарини и весь сощурился от радости, что можно будет вознаградить преданность Портоса, не развязывая кошелька. - Ну, мы устроив это. - И я буду бароном? - воскликнул Портос, делая шаг вперед. - Я уже говорил, что будете, - сказал д'Артаньян, удерживая его на месте, - и его преосвященство подтверждает вам это. - А чего желаете вы, господин д'Артаньян? - спросил Мазарини. - В будущем сентябре, монсеньер, исполнится двадцать лет с тех пор, как кардинал Ришелье произвел меня в лейтенанты. - Да. И вам хочется, чтобы кардинал Мазарини произвел вас в капитаны? Д'Артаньян поклонился. - Ну что же, в этом нет ничего невозможного. Посмотрим, посмотрим, господа! А теперь, какую службу предпочитаете вы, господин дю Валлон? В городе или в деревне? Портос раскрыл рот, но д'Артаньян снова перебил его. - Господин дю Валлон, так же как и я, больше всею любит что-нибудь из ряду вон выходящее, какие-нибудь предприятия, которые считаются безумны- ми и невозможными. Эта хвастливая речь пришлась Мазарини по вкусу. Он задумался. - А я, откровенно говоря, рассчитывал дать вам своего рода поручение, связанное с пребыванием на одном месте, - наконец сказал он. - У меня есть кое-какие опасения... Но что это? В приемной послышался какой-то шум и громкий говор, и в ту же минуту дверь в кабинет распахнулась. Вбежал покрытый пылью и грязью офицер. - Господин кардинал! Где господин кардинал? - кричал он. Мазарини подумал, что его хотят убить, и подался назад вместе со сво- им креслом. Д'Артаньян и Портос выступили вперед и заслонили кардинала от вошедшего. - Послушайте, сударь, - сказал Мазарини, - что это вы врываетесь ко мне, точно в трактир? - Только два слова, монсеньер! - сказал тот, к кому относилось это замечание. - Мне необходимо немедленно и с глазу на глаз переговорить с вами. Я де Пуэн, караульный офицер Венсенского замка. По бледному, расстроенному лицу офицера Мазарини понял, что тот при- вез какое-то важное известие, и знаком велел д'Артаньяну и Портосу отой- ти и сторопу. Они ушли в глубь кабинета. - Говорите, говорите скорей! - сказал Мазарини. - Что случилось? - Случилось, ваше преосвященство, то, что герцог де Бофор убежал из Венсенской крепости. Мазарини вскрикнул и, побледнев еще больше, чем офицер, привезший эту весть, откинулся без сил на спинку кресла. - Убежал! - повторил оп. - Герцог де Бофор убежал! - Я был на валу и видел, как он бежал. - И вы не стреляли? - Он был вне пределов ружейного выстрела, монсеньер. - Что же делал господин Шавиньи? - Он был в отлучке. - А Ла Раме? - Его нашли связанным в комнате герцога. Во рту у него был кляп, а рядом валялся кинжал. - Ну а этот его помощник? - Он оказался сообщником герцога и бежал вместе с ним. Мазарини застонал. - Монсеньер, - сказал д'Артаньян, подходя к кардиналу. - Что такое? - Мне кажется, что вы, ваше преосвященство, теряете драгоценное вре- мя. - Что это значит? - Если вы сейчас же пошлете погоню за герцогом, его, быть может, еще удастся задержать. Франция велика: до ближайшей границы не меньше шести- десяти миль. - А кого мне послать за ним? - сказал Мазарини. - Меня, черт возьми! - И вы поймаете его? - Почему же нет? - Вы беретесь задержать герцога де Бофора, вооруженного и окруженного сообщниками? - Если бы вы приказали мне поймать дьявола, монсеньер, я схватил бы его за рога и привел к вам. - Я тоже, - сказал Портос. - И вы? - сказал Мазарини, с изумлением смотря на них. - Но ведь гер- цог не сдастся без отчаянного сопротивления. - Ну что же, бой - так бой! - воскликнул д'Артаньян, и глаза его зас- веркали. - Мы уж давно не бились, не правда ли, Портос? - Бой - так бой, - сказал Портос. - И вы надеетесь догнать его? - Да, если наши лошади будут лучше, чем у них. - В таком случае берите всех солдат, каких найдете здесь, и поезжай- те! - Это ваш приказ, монсеньер? - Даже письменный, за моей подписью, - сказал Мазарини, взяв лист бу- маги и написав на нем несколько слов. - Прибавьте еще, монсеньер, что мы имеем право брать всех лошадей, какие нам встретятся на пути. - Конечно, конечно, - сказал Мазарини, - служба короля! Вот вам при- каз, поезжайте! - Слушаю, монсеньер. - Господин дю Валлон, - сказал Мазарини, - ваше баронство сидит на одном коне с Бофором. Вам остается лишь поймать его. Вам, любезный гос- подин д'Артаньян, я не обещаю ничего, но вы можете требовать от меня все, что захотите, если доставите герцога живым или мертвым. |
- Я охотно пожалел бы вас, господин Мустон, - сказал д'Артаньян, - не будь у меня другого, гораздо более неотложного дела... Любезный дю Вал- лон, - прибавил он, отводя Портоса в сторону, - я очень рад, что вы при полном параде: мы сию же минуту отправимся к кардиналу. - Как? Неужели? - воскликнул ошеломленный Портос, широко открыв гла- за. - Да, мой друг. - Вы хотите меня представить? - Вас это пугает? - Нет, но волнует. - Успокойтесь, мои дорогой, это не прежний кардинал. Этот не подавля- ет своим величием. - Все равно, д'Артаньян, вы понимаете - двор! - Полноте, друг мой, теперь пет двора. - Королева! - Я чуть было не сказал, что теперь нет королевы. Королева? Не беспо- койтесь: мы ее не увидим. - Вы говорите, что мы сейчас же отправимся в ПалеРояль? - Сейчас же, - сказал д'Артаньян, - по чтобы не было задержки, я поп- рошу вас одолжить мне одну из ваших лошадей. - Извольте. Все четыре к вашим услугам. - О, в этот раз я удовольствуюсь только одной. - А возьмем мы с собой слуг? - Да. Возьмите Мушкетона, это не помешает. Что же касается Планше, то у него есть свои причины не являться ко двору. - А почему? - Гм! Он не в ладах с его преосвященством. - Мустон! - крикнул Портос. - Оседлайте Вулкана и Баярда. - А мне, сударь, прикажете ехать на Рюсто? - Нет, возьми хорошую лошадь, Феба или Гордеца. Мы поедем с парадным визитом. - А! - с облегчением вздыхая, сказал Мушкетон. - Значит, мы поедем только в гости? - Ну да, Мустон, только и всего, - ответил Портос. - Но на всякий случай положите нам в кобуры пистолеты. Мои уже заряжены и лежат в сумке у седла. Мушкетон глубоко вздохнул: что за парадный визит, который надо де- лать, вооружась до зубов? - Вы правы, д'Артаньян, - сказал Портос, провожая глазами своего ухо- дившего дворецкого и любуясь им. - Достаточно взять одного Мустона, - у него очень представительный вид. Д'Артаньян улыбнулся. - А вы разве не будете переодеваться? - спросил Портос. - Нет, я поеду так, как есть. - Но ведь вы весь в поту и пыли, и ваши башмаки забрызганы грязью! - Ничего, этот дорожный костюм только докажет кардиналу, как я спешил явиться к нему. В эту минуту Мушкетон вернулся с тремя оседланными лошадьми. Д'Ар- таньян вскочил в седло легко, точно после недельного отдыха. - Эй! - крикнул он Планше. - Мою боевую шпагу! - А я взял придворную, - сказал Портос, показывая свою короткую, с золоченым эфесом шпагу. - Возьмите лучше рапиру, любезный друг. - Зачем? - Так, на всякий случай. Поверьте мне, возьмите ее. - Рапиру, Мустон! - сказал Портос. - Вы словно на войну собираетесь, сударь! - воскликнул Мушкетон. - Если нам предстоит поход, пожалуйста, не скрывайте этого от меня. Я, по крайней мере, хоть приготовлюсь. - Вы знаете, Мустон, - сказал д'Артаньян, - что с нами всегда лучше быть готовым ко всему. У вас плохая память, вы забыли, что мы не имеем обыкновения проводить ночи за серенадами и танцами? - Увы, это истинная правда! - проговорил Мушкетон, вооружаясь с голо- вы до ног. - Я действительно забыл. Они поехали крупной рысью и в четверть восьмого были около карди- нальского дворца. По случаю троицына дня на улицах было очень много на- роду, и прохожие с удивлением смотрели на двух всадников, из которых один казался таким чистеньким, точно его только что вынули из коробки, а другой был весь покрыт пылью и грязью, словно сейчас прискакал с поля битвы. Зеваки глазели и на Мушкетона. В те времена роман "Дон-Кихот" был в большой славе, и прохожие уверяли, что это Санчо, потерявший своего гос- подина, но нашедший взамен его двух других. Войдя в приемную, д'Артаньян очутился среди знакомых; во дворце на карауле стояли как раз мушкетеры его полка. Он показал служителю письмо Мазарини и попросил немедленно доложить о себе. Служитель поклонился и прошел к его преосвященству. Д'Артаньян обернулся к Портосу, и ему показалось, что тот вздрогнул. Он улыбнулся и шепнул ему: - Смелее, любезный друг, не смущайтесь! Поверьте, орел уж давно зак- рыл свои глаза, и мы будем иметь дело с простым ястребом. Советую вам держаться так прямо, как на бастионе Сен-Жерве, и не особенно низко кла- няться этому итальянцу, чтобы не уронить себя в его мнении. - Хорошо, хорошо, - ответил Портос. Возвратился служитель. - Пожалуйте, господа, - сказал он. - Его преосвященство ожидает вас. Мазарини сидел у себя в кабинете, просматривая список лиц, получающих пенсии и бенефиции, и старался сократить его, вычеркивая побольше имен. Он искоса взглянул на д'Артаньяна и Портоса. Глаза его радостно блесну- ли, но он притворился совершенно равнодушным. - А, это вы, господин лейтенант! - сказал он. - Вы отлично сделали, что поспешили. Добро пожаловать. - Благодарю вас, монсеньер. Я весь к вашим услугам, так же как госпо- дин дю Валлон, мой старый друг, тот самый, который некогда, желая скрыть свое знатное происхождение, служил под именем Портоса. Портос поклонился кардиналу. - Великолепный воин! - сказал Мазарини. Портос повернул голову направо, потом налево и с большим достоинством расправил плечи. |
XXVI
Д'АРТАНЬЯН ПОСПЕВАЕТ ВОВРЕМЯ Приехав в Блуа, д'Артаньян получил деньги, которые Мазарини, горя не- терпением поскорее увидать его, решился выдать ему в счет будущих зас- луг. Расстояние от Парижа до Блуа обыкновенный всадник проезжает в четыре дня. Д'Артаньян подъехал к заставе Сен-Дени в полдень на третий день, а в прежнее время ему потребовалось бы на это не больше двух дней. Мы уже видели, что Атос, выехавший тремя часами позднее его, прибыл в Париж на целые сутки раньше. Планше совсем отвык от таких прогулок, и Д'Артаньян упрекнул его в изнеженности. - По ведь мы сделали сорок миль в три дня! - воскликнул Планше. - По-моему, это очень недурно для кондитера! - Неужели ты окончательно превратился в торговца, Планше, - сказал д'Артаньян, - и намерен прозябать в своей лавчонке даже теперь, после того как мы встретились? - Гм! Не все же созданы для такой деятельной жизни, как вы, сударь, - возразил Планше. - Посмотрите хоть на господина Атоса. Кто узнает в нем того храбреца и забияку, которого мы видели двадцать лет тому назад? Он живет теперь как настоящий помещик. Да и на самом деле, сударь, что мо- жет быть лучше спокойной жизни? - Лицемер! - воскликнул д'Артаньян. - Сразу видно, что ты подъезжаешь к Парижу, а в Париже тебя ждут веревка и виселица. Действительно, они уже подъезжали к заставе. Планше, боясь встретить знакомых, которых у него на этих улицах было множество, надвинул на гла- за шляпу, а д'Артаньян закрутил усы, думая о Портосе, поджидавшем его на Тиктонской улице. Он придумывал, как бы отучить его от гомерических пьерфонских трапез и немножко сбить с него владетельную спесь. Обогнув угол Мопмартрской улицы, д'Артаньян увидал в окне гостиницы "Козочка" Портоса. Разодетый в великолепный, расшитый серебром камзол небесно-голубого цвета, он зевал во весь рот, так что прохожие останав- ливались и с почтительным изумлением глядели на красивого, богатого гос- подина, которому, по-видимому, ужасно наскучило и богатство и величие. Портос тоже сразу заметил д'Артаньяна и Планше, как только они пока- зались из-за угла. - А, д'Артаньян! - воскликнул он. - Слава богу, вот и вы! - Здравствуйте, любезный друг, - сказал д'Артаньян. Кучка зевак в одну минуту собралась поглазеть на господ, перекликав- шихся между собой, пока сбежавшиеся конюхи брали их лошадей под уздцы. Но д'Артаньян нахмурил брови, а Планше сердито замахнулся, и это быстро заставило рассеяться толпу, которая становилась тем гуще, чем меньше по- нимала, ради чего она собралась. Портос уже стоял на крыльце. - Ах, милый друг, - сказал он, - как здесь скверно моим лошадям. - Вот как! - сказал д'Артаньян. - Мне от души жаль этих благородных животных. - Да и мне самому пришлось бы плохо, если бы не хозяйка, - продолжал Портос, самодовольно покачиваясь на своих толстых ногах. - Она очень не- дурна и умеет понимать шутки. Не будь этого, я, право же, перебрался бы в другую гостиницу. Прекрасная Мадлен, вышедшая в это время тоже, отступила и побледнела как смерть, услыхав слова Портоса. Она думала, что сейчас повторится сцена, происшедшая когда-то у д'Артаньяна с швейцарцем. Но, к ее вели- чайшему изумлению, д'Артаньян и ухом не повел при замечании Портоса и, вместо того чтобы рассердиться, весело засмеялся. - Я понимаю, любезный друг! - сказал он. - Где же Тиктонской улице равняться с Пьерфонской долиной! Но успокойтесь, я покажу вам местечко получше. - Когда же? - Черт возьми! Надеюсь, что очень скоро. - А, прекрасно! При этом восклицании Портоса за дверью послышался слабый стон, и д'Артаньян, соскочивший с лошади, увидал рельефно выступающий огромный живот Мушкетона. Взгляд у него был жалобный, и глухие стенания вырыва- лись из его груди. - Должно быть, эта гнусная гостиница оказалась неподходящей и для вас, любезный Мустон? - спросил д'Артаньян, то ли сочувствуя Мушкетону, то ли подшучивая над ним. - Он находит здешний стол отвратительным, - сказал Портос. - Кто же мешает ему приняться за дело самому, как, бывало, в Шан- тильи? - Здесь это невозможно, сударь, - грустно проговорил Мушкетон. - Здесь нет ни прудов принца, в которых ловятся такие чудесные карпы, и лесов его высочества, где попадаются нежные куропатки. Что же касается до здешнего погреба, то я внимательно осмотрел его, и, право, он немно- гого стоит.
|
- Простите! Положим, я напишу одному из друзей: "Ждите меня в та- кой-то день и час по ту сторону рва с двумя верховыми лошадьми"! - Ну а дальше? - с некоторым беспокойством сказал Ла Раме. - Эти ло- шади ведь не крылатые и не взлетят за вами на стену. - Эх, бог ты мой, - сказал небрежно герцог, - дело вовсе не в том, чтоб лошади взлетели на стену, а в том, чтобы я имел то, на чем мне спуститься со стены. - Что именно? - Веревочную лестницу. - Отлично, - сказал Ла Раме с принужденным смехом, - по ведь веревоч- ная лестница не письмо, ее ведь не перешлешь в мячике. - Ее можно переслать в чем-нибудь другом. - В другом, в чем другом? - В пироге, например. - В пироге? - повторил Ла Раме. - Конечно. Предположим, что мой дворецкий Нуармон снял кондитерскую у дядюшки Марто... - Ну? - спросил Ла Раме, задрожав. - Ну а Ла Раме, большой лакомка, отведав его пирожки, нашел, что они у нового кондитера лучше, чем у старого, и предложил мне попробовать. Я соглашаюсь, по с тем условием, чтобы и Ла Раме отобедал со мной. Для большей свободы за обедом он отсылает сторожа и оставляет прислуживать нам одного только Гримо. А Гримо прислан сюда одним из моих друзой, он мой сообщник и готов помочь мне во всем. Побег назначен ровно на семь часов. И вот, когда до семи часов остается всего несколько минут... - Несколько минут... - повторил Ла Раме, чувствуя, что холодный пот выступает у него на лбу. - ...Когда до семи часов остается всего несколько минут, я снимаю верхнюю корочку с пирога, - продолжал герцог, и он именно так и сделал, - и нахожу в нем два кинжала, веревочную лестницу и кляп. Я приставляю один кинжал к груди Ла Раме и говорю ему: "Милый друг, мне очень жаль, но если ты крикнешь или хоть шевельнешься, я заколю тебя!" Как мы сказали, герцог сопровождал свои слова действиями. Теперь он стоял возле Ла Раме, приставив кинжал к его груди, с выражением, которое не позволяло тому, к кому он обращался, сомневаться в его решимости. Между тем Гримо, как всегда безмолвный, извлек из пирога другой кин- жал, лестницу и кляп. Ла Раме с ужасом глядел на эти предметы. - О ваше высочество! - воскликнул он, взглянув на герцога с таким растерянным видом, что будь это в другое время, тот наверное расхохотал- ся бы. - Неужели у вас достанет духу убить меня? - Нет, если ты не помешаешь моему побегу. - Но, монсеньер, если я позволю вам бежать, я буду нищий! - Я верпу тебе деньги, которые ты заплатил за свою должность. - Вы твердо решили покинуть замок? - Черт побери! - И, что бы я вам ни сказал, вы не измените вашего решения? - Сегодня вечером я хочу быть на свободе. - А если я стану защищаться, буду кричать, звать на помощь? - Тогда, клянусь честью, я убью тебя. В эту минуту пробили часы. - Семь часов, - сказал Гримо, до тех пор не промолвивший ни слова. - Семь часов, - сказал герцог. - Ты видишь, я запаздываю. Для успокоения совести Ла Раме сделал легкое движение. Герцог нахмурил брови, и надзиратель почувствовал, что острие кинжа- ла, проткнув платье, готово пронзить ему грудь. - Хорошо, ваше высочество, довольно! - воскликнул он. - Я не тронусь с места. - Поспешим, - сказал герцог. - Монсеньер, прошу вас о последней милости, - сказал Ла Раме. - Какой? Говори скорее! - Свяжите меня, монсеньер! - Зачем? - Чтобы меня не приняли за вашего сообщника. - Руки! - сказал Гримо. - Нет, не так, за спиной, за спиной. - Но чем? - Вашим поясом, ваше высочество. Герцог снял пояс, и Гримо постарался покрепче связать руки, как и хо- тел Ла Раме. - Ноги! - сказал Гримо. Ла Раме вытянул ноги, и Гримо, разорвав салфетку на полосы, в одну минуту скрутил их. - Теперь шпагу, - сказал Ла Раме, - привяжите эфес к ножнам. Герцог оторвал лепту от штанов и исполнил желание своего стража. - А теперь, - сказал несчастный Ла Раме, - засуньте грушу мне в рот, прошу вас, иначе меня будут судить за то, что я не кричал. Засовывайте, монсеньер, засовывайте. Гримо уже хотел было исполнить просьбу Ла Раме, но тот знаком остано- вил его. - Говори! - приказал герцог. - Если я погибну из-за вас, ваше высочество, - сказал Ла Раме, - пос- ле меня останется жена и четверо детей. Не забудьте об этом. - Будь спокоен. Засовывай, Гримо. В одно мгновение Ла Раме заткнули рот, положили его на пол и опроки- нули несколько стульев: нужно было придать комнате такой вид, будто в ней происходила борьба. Потом Гримо вынул из карманов Ла Раме все ключи, отпер двери камеры и, выйдя с герцогом, тотчас же замкнул дверь двойным поворотом. Затем оба побежали по галерее, выходящей на малый двор. Три двери были отперты и снова заперты с поразительной быстротой, делавшей честь проворству Гримо. Наконец они добрались до дворика, где играли в мяч. Он был пуст, часовых не было, у окон никого. Герцог бросился к стене. По ту сторону рва стояли три всадника с дву- мя запасными лошадьми. Герцог обменялся с ними знаком, - они поджидали именно его. Тем временем Гримо прикрепил лестницу. Вернее, это была даже не лест- ница, а клубок шелкового шнура с палкой на конце. На палку садятся вер- хом, и клубок разматывается сам собою от тяжести сидящего. - Спускайся, - сказал герцог. - Раньше вас, ваше высочество? - спросил Гримо. - Конечно. Если попадусь я, меня могут только опять посадить в тюрьму; если попадешься ты, тебя, наверное, повесят. - Правда, - сказал Гримо и, сев верхом на палку, начал свой опасный спуск. Герцог с невольным ужасом следил за ним. Внезапно, когда до земли оставалось всего футов пятнадцать, шнур оборвался, и Гримо полетел в ров. Герцог вскрикнул, но Гримо даже не застонал. Между тем он, должно быть, сильно расшибся, потому что остался лежать без движения на месте. Один из всадников, соскочив с лошади, спустился в ров и подвязал Гри- мо под мышки веревку. Двое его товарищей взялись за другой конец и пота- щили Гримо. - Спускайтесь, ваше высочество, - сказал человек во рву, - тут не бу- дет и пятнадцати футов, и мягко - трава! Герцог быстро принялся за дело. Ему пришлось потруднее Гримо. У него не было палки, и он вынужден был спускаться на руках с высоты пятидесяти футов. Но, как мы уже говорили, герцог был ловок, силен и хладнокровен. Не прошло и пяти минут, как он ужо повис на конце шнура. До земли оста- валось действительно не больше пятнадцати футов. Герцог выпустил шнур и спрыгнул благополучно, прямо на ноги. Он быстро вскарабкался по откосу рва. Там встретил его Рошфор. Два других человека были ему незнакомы. Бесчувственного Гримо привязали к лошади. - Господа, я поблагодарю вас позднее, - сказал принц, - теперь нам дорога каждая минута. Вперед, друзья, за мной! Он вскочил на лошадь и понесся во весь опор, с наслаждением вдыхая свежий воздух и крича с неописуемой радостью: - Свободен!.. Свободен!.. Свободен!.. |
|