В категории материалов: 263
Показано материалов: 76-80 |
Страницы: « 1 2 ... 14 15 16 17 18 ... 52 53 » |
|
Суматоха была невообразимая. Более получаса стоял такой шум, что
нельзя было расслышать собственного голоса. Судьи опасались, что с любой
трибуны могут грянуть выстрелы. Сидевшие на трибунах глядели в направ-
ленные на них дула, волновались и шумели, снедаемые страхом и любо-
пытством.
Наконец тишина восстановилась.
- Что вы можете сказать в свою защиту? - спросил Бредшоу у короля.
- Прежде чем спрашивать меня, - начал Карл тоном скорее судьи, чем
обвиняемого, не снимая шляпы и поднимаясь с кресла не с покорным, а с
повелительным видом, - прежде чем спрашивать меня, ответьте мне сами. В
Ньюкасле я был свободен и заключил договор с обеими палатами. Вместо то-
го чтобы выполнить этот договор так, как я выполнял его со своей сторо-
ны, вы купили меня у шотландцев, купили за недорогую цену, насколько мне
известно, и это делает честь бережливости вашего правительства. Но если
вы купили меня, как раба, то неужели вы думаете, что я перестал быть ва-
шим, королем? Нисколько. Отвечать вам - значит забыть об этом. Поэтому я
отвечу вам только тогда, когда вы докажете мне ваше право ставить мне
вопросы. Отвечать вам - значит признать вас моими судьями, а я признаю в
вас только своих палачей.
И среди гробового молчания Карл, спокойный, гордый, не снимая шляпы,
снова уселся в кресло.
- О, почему их здесь нет, моих французов, - прошептал Карл, устремляя
гордый взор на ту трибуну, где они появились на одну минуту. - Если бы
они были там, они увидали бы, что друг их при жизни был достоин защиты,
а после смерти - сожаления.
Но напрасно старался он проникнуть взором в толпу, напрасно надеялся
встретить сочувственные взгляды. На него отовсюду смотрели тупые и бояз-
ливые лица; он чувствовал вокруг себя лишь ненависть и злобу.
- Хорошо, - сказал председатель, видя, что Карл твердо решил молчать.
- Хорошо, мы будем судить вас, несмотря на ваше молчание. Вы обвиняетесь
в измене, или злоупотреблении властью и в убийстве. Свидетели будут при-
ведены к присяге. Теперь ступайте; следующее заседание принудит вас к
тому, что вы отказываетесь сделать сегодня.
Карл поднялся и, обернувшись к Парри, увидал, что тот стоит бледней
мертвеца, с каплями холодного пота на лбу.
- Что с тобой, мой дорогой Парри? - спросил он. - Что так взволновало
тебя?
- О ваше величество, - умоляющим голосом отвечал ему сквозь слезы
Парри, - если будете выходить из зала, не смотрите влево.
- Почему, Парри?
- Не смотрите, умоляю вас, ваше величество.
- Да в чем дело? Говори же, - настаивал Карл, пытаясь заглянуть за
шеренгу солдат, стоявшую позади него.
- Там... но вы не станете смотреть, ваше величество, не правда ли?..
Там на столе лежит топор, которым казнят преступников. Это гнусное зре-
лище; не смотрите, ваше величество, умоляю вас.
- Глупцы! - проговорил Карл. - Неужели они считают меня таким жалким
трусом, как они сами? Ты хорошо сделал, что предупредил меня; благодарю
тебя, Парри.
И так как настало время уходить, король вышел в сопровождении стражи.
Действительно, налево от входной двери лежал, зловеще отражая красный
цвет сукна, на которое его положили, стальной топор с длинной деревянной
рукояткой, отполированной рукой палача.
Поравнявшись с ним, Карл остановился и, обращаясь к топору, сказал со
смехом:
- А, это ты, топор! Славное пугало, вполне достойное тех, кто не зна-
ет, что такое рыцарь. Я не боюсь тебя, секира палача, - добавил он,
стегнув его своим тонким, гибким хлыстом, который держал в руке. - Удар
за тобой, и я буду ждать его с христианским терпением.
И, пожав плечами с чисто королевским достоинством, он прошел вперед,
повергнув в изумление всех теснившихся вокруг стола, чтобы посмотреть,
какое лицо сделает король при виде топора, который в недалеком будущем
отделит его голову от туловища.
- Право, Парри, - продолжал король, идя по коридору, - все эти люди
принимают меня за какого-то колониального торговца хлопком, а не за ры-
царя, привыкшего к блеску стали. Неужели они думают, что я не стою мяс-
ника?
Говоря это, он подошел к выходу. Здесь теснилась громадная толпа лю-
дей, которым не нашлось места на трибунах и которые желали насладиться
концом зрелища, хотя самой интересной части его им не удалось видеть.
Среди этого неисчислимого множества людей король не встретил ни одного
сочувственного взгляда; всюду видны были угрожающие лица. Из груди его
вырвался легкий вздох. "Сколько людей, - подумал он, - и ни одного пре-
данного друга".
И когда в душе его проносилась эта мысль, внушенная сомнением и отча-
янием, словно отвечая на нее, чей-то голос рядом с ним произнес:
- Слава павшему величию!
Король быстро обернулся; на глазах его блеснули слезы, сердце болез-
ненно сжалось.
Это был старый солдат его гвардии. Увидя проходящего мимо него плен-
ного короля, он не мог удержаться, чтобы не отдать ему этой последней
чести.
Но несчастный тут же чуть не был забит ударами сабельных рукояток. В
числе бросившихся на него король узнал капитана Грослоу.
- Боже мой! - воскликнул Карл. - Какое жестокое наказание за столь
ничтожный проступок!
С болью в сердце король продолжал свой путь, но успел он сделать и
ста шагов, как какой-то разъяренный человек, протиснувшись между двумя
конвойными, плюнул ему в лицо.
Одновременно раздался громкий смех и смутный ропот. Толпа отступила,
затем вновь нахлынула и заволновалась, как бурное море. Королю показа-
лось, что среди этих живых волн он видит горящие глаза Атоса.
Карл отер лицо и проговорил с грустной улыбкой:
- Несчастный! За полкроны он оскорбил бы и родного отца!
Король не ошибся: он действительно видел Атоса и его друзей, которые,
снова вмешавшись в толпу, провожали его последним взглядом.
XXII
УАЙТ-ХОЛЛ
Как легко можно было предвидеть, парламент приговорил Карла Стюарта к
смерти.
Хотя наши друзья и ожидали этого приговора, однако поверг их в глубо-
кую скорбь. Д'Артаньян, находчивость которого обыкновенно пробуждалась в
самые критические моменты, еще раз торжественно поклялся, что он пойдет
на все, только бы помешать кровавой развязке этой трагедии. Но каким об-
разом? Он и сам еще хорошенько не знал. Все зависело от обстоятельств. А
в ожидании, пока план окончательно созреет, нужно было во что бы то ни
стало выиграть время и помешать исполнению казни на следующий день, как
это постановил суд. |
|
Когда произносилось имя отсутствующего, наступала коротенькая пауза,
после чего его имя повторялось второй раз.
Очередь дошла до полковника Ферфакса; двоекратный вызов его сопровож-
дался торжественным молчанием, показавшим, что полковник не пожелал лич-
но принять участие в этом судилище.
- Полковник Ферфакс! - повторил Бредшоу.
- Ферфакс? - вдруг раздался насмешливый голос, таежный, серебристый
тембр которого сразу выдал женщину. - Ферфакс слишком умен, чтобы прийти
сюда.
Слова эти были встречены громким смехом всех присутствующих: они были
произнесены с той беззаботной смелостью, которую женщины черпают в своей
слабости, обеспечивающей безнаказанность.
- Женский голос! - воскликнул Арамис. - Ах, много бы я дал, чтобы она
была молода и красива!
И он влез на скамью, вглядываясь в трибуну, с которой послышался го-
лос.
- Клянусь честью, - промолвил Арамис, - она прелестна. Смотрите,
д'Артаньян, все смотрят на' нее, но даже под взглядом Бредшоу она не
побледнела.
- Это леди Ферфакс, - сказал д'Артаньян. - Вы помните ее, Портос? Мы
видели ее с мужем у генерала Кромвеля.
Через минуту спокойствие, нарушенное этим забавным эпизодом, восста-
новилось, и перекличка продолжалась.
- Эти плуты закроют заседание, когда увидят, что они в недостаточном
количестве, - сказал граф де Ла Фер.
- Вы их не знаете, Атос. Поглядите, как улыбается Мордаунт, как он
смотрит на короля. Такой ли взгляд бывает у человека, который боится,
что жертва от него ускользнет? Нет, это улыбка удовлетворенной ненавис-
ти, уверенности в мщении. О презренный гад, я назовут счастливым тот
день, когда мы с тобой скрестим кое-что поострее взглядов!
- Король поистине красавец, - заметил Портос. - Вы видите: хотя он и
в плену, а как тщательно одет! Одно перо на его шляпе стоит по меньшей
мере пятьдесят пистолей. Посмотрите, Арамис.
Перекличка окончилась. Председатель приказал приступить к чтению об-
винительного акта.
Атос побледнел. Он еще раз обманулся в своих ожиданиях: хотя судьи и
были в недостаточном количестве, суд все же начался. Ясно было, что ко-
роль осужден заранее.
- Ведь я вам говорил, Атос, - сказал ему д'Артаньян, пожимая плечами,
- но вы вечно сомневаетесь. Теперь возьмите себя в руки и, стараясь по-
меньше горячиться, слушайте те пакости, которые этот господин в черном
будет ничтоже сумняшеся говорить о своем короле.
Карл I слушал обвинительный акт с напряженным вниманием, пропуская
мимо ушей оскорбления и стараясь удержать в памяти жалобы; а когда нена-
висть переходила границы, когда обвинитель заранее присваивал себе роль
палача, он отвечал лишь презрительной усмешкой. Обвинения были тяжелые,
ужасные. Все неосторожные поступки злополучного короля приписывались
дурному умыслу с его стороны, а все его ошибки были превращены в прес-
тупления.
Д'Артаньян, небрежно слушая этот поток оскорблений с тем презрением,
какого они заслуживали, все же со свойственной ему чуткостью обратил
внимание на некоторые пункты обвинения.
- Сказать по правде, - обратился он к своим друзьям, - если следует
наказывать за легкомыслие и неблагоразумие, то этот несчастный король
заслуживает наказания; но наказание, которому его сейчас подвергают, ужо
достаточно жестоко.
- Во всяком случае, - отвечал Арамис, - наказанию должны подверг-
нуться не король, а его министры, так как первый закон английской конс-
титуции гласит: "Король не может ошибаться".
"Что до меня, - размышлял Портос, глядя на Мордаунта и думая только о
нем, - то если бы я не боялся нарушить торжественность обстановки, я
спрыгнул бы вниз с трибуны и в три прыжка очутился бы возле Мордаунта. Я
бы задушил его, а затем схватил бы его за ноги в отдубасил им всех этих
дрянных мушкетеришек, представляющих скверную пародию на наших французс-
ких мушкетеров. Тем временем Д'Артаньян, который всегда был отважен и
предприимчив, может быть, нашел бы средство спасти короля. Надо будет
поговорить с ним об этом".
Между тем Атос, с пылающим взором, крепко сжимая кулаки и до крови
кусая губы, весь кипел от ярости, слушая эти бесконечные глумления и ди-
вясь безмерному терпению короля. Его твердая рука, его верное сердце
трепетали от возмущения.
В эту минуту обвинитель закончил свою речь словами:
- Настоящее обвинение предъявляется от имени английского народа.
Эти слова вызвали ропот на трибунах, и другой голос, уже не женский,
а мужской, твердый и гневный, прогремел позади д'Артаньяна:
- Ты лжешь! Девять десятых английского народа ужасаются твоим словам.
Это был Атос. Не в силах совладать с собой, он вскочил с места, про-
тянул руку к обвинителю и бросил ему в лицо свои гневные слова.
- Король, судьи, публика и все собравшиеся тотчас повернулись к три-
буне, где находились наши друзья. Мордаунт сделал то же самое и сразу
узнал французского офицера, около которого поднялись его трое друзей,
бледные и угрожающие. В глазах Мордаунта вспыхнула радость: наконец-то
он нашел тех, отыскать и убить которых было целью его жизни. Гневным
движением подозвав к себе десятка два мушкетеров, он указал им на трибу-
ну, где сидели его враги, и скомандовал:
- Пли по этой трибуне!
Но тут Д'Артаньян быстрее молнии схватил Атоса, а Портос - Арамиса;
одним прыжком перемахнув через головы сидевших впереди, они бросились в
коридор, спустились по лестнице и смешались с толпой. Тем временем в за-
ле три тысячи зрителей сидели под наведенными мушкетами, и только мольбы
о пощаде и крики ужаса предотвратили едва не начавшуюся бойню.
Карл тоже узнал четырех французов; одною рукой он схватился за грудь,
как бы желая сдержать биение сердца, а другой закрыл глаза, чтобы не ви-
деть гибели своих верных друзей.
Мордаунт, бледный, дрожа от ярости, бросился из залы с обнаженной
шпагой в руке во главе десятка солдат. Он расталкивал толпу, расспраши-
вал, метался, наконец вернулся ни с чем. |
|
Д'Артаньян свистнув в знак сомнения.
- Это мы еще успеем узнать, - сказал Атос, - так как" разумеется, бу-
дем ходить на заседания.
- Вам не долго придется ждать, - сказал хозяин. - Заседания суда нач-
нутся завтра.
- Вот как! - заметил Атос. - Значит, следствие было произведено
раньше, чем король был взят в плен?
- Без сомнения, - сказал д'Артаньян. - Оно ведется ' с того дня, как
короля купили.
- Знаете, - сказал Арамис, - ведь это наш друг Мордаунт совершил если
не самую сделку, то, по крайней мере, всю подготовительную работу к ней.
- И потому, - заявил д'Артаньян, - знайте, что всюду, где бы он мне
ни попался под руку, я убью его, как собаку.
- Фи! - отозвался Атос. - Такую презренную тварь!
- Именно потому, что он презренная тварь, я и убью его, - отвечал
д'Артаньян. - Ах, дорогой друг, я достаточно уже исполнял ваши желания,
будьте же в данном случае терпимы к моим. К тому же на этот раз, нравит-
ся вам или нет, но я заявляю вам, что этот Мордаунт будет убит только
моей рукой.
- И моей, - сказал Портос.
- И моей, - добавил Арамис.
- Трогательное единодушие! - воскликнул Д'Артаньян. - Как оно идет
таким честным буржуа, как мы! А теперь пройдемтесь по городу; даже Мор-
даунт не узнает нас на расстоянии четырех шагов в таком тумане. Пойдемте
глотать туман.
- Да, - сказал Портос, - для разнообразия поело пива.
И четверо друзей вышли, как говорится, "подышать местным воздухом".
XXI
СУД
На другой день многочисленный конвой отвел Карла I в верховный суд,
который должен был его судить.
Толпа наводняла улицы и завладела крышами домов, примыкавших к зда-
нию. Поэтому с первых же своих шагов наши друзья натолкнулись на почти
непреодолимое препятствие в виде живой стены. Какие-то простолюдины,
здоровенные и грубые парни, толкнули Арамиса так сильно, что Портос под-
нял свой грозный кулак и опустил его на вымазанную мукой физиономию од-
ного из них - видимо, булочника; от удара лицо булочника мгновенно пере-
менило цвет и покрылось кровью, став похожим на помятую кисть спелого
винограда. Это произвело некоторое волнение в толпе; три человека броси-
лись было на Портоса, по Атос отстранил одного из них, д'Артаньян друго-
го, а Портос перебросил третьего через голову. Несколько англичан, люби-
тели бокса, тотчас же оценили ловкость и быстроту этого маневра и захло-
пали в ладоши. Немногого недоставало, чтобы вся эта сцена, во время ко-
торой наши друзья стали уже побаиваться, что толпа их, пожалуй, разда-
вит, не вызвала бурного ликования; но наши путешественники, избегая все-
го, что могло бы обратить на них внимание, поспешили укрыться от востор-
гов жителей. Впрочем, доказав свою геркулесовскую силу, они кое-чего до-
бились: толпа расступилась перед ними. Они свободно достигли цели, кото-
рая еще минуту назад казалась им недостижимой, и пробрались к зданию су-
да.
Весь Лондон теснился у дверей, которые вели на трибуны, назначенные
для публики. Когда четверым друзьям удалось наконец проникнуть на одну
из них, они увидели, что три первые скамьи уже заняты. Это не слишком
огорчило их, так как они отнюдь не желали быть узнанными. Они заняли
места, очень довольные тем, что им удалось протолкаться. Один Портос
очень жалел, что не попал в первый ряд, так как ему хотелось щегольнуть
своим красным камзолом и зелеными штанами.
Скамьи были расположены амфитеатром, и с высоты своих мест друзья
могли видеть все собрание. Случайно они попали на среднюю трибуну и очу-
тились как раз против кресла, приготовленного для Карла I.
Около одиннадцати часов утра король появился на пороге зала. Его ок-
ружала стража. Он был в шляпе, держался спокойно и обвел твердым и уве-
ренным взглядом весь зал, словно пришел председательствовать на собрании
покорных подданных, а не отвечать на обвинение суда, состоящего из мя-
тежников.
Судьи, радуясь возможности унизить короля, видимо, готовились вос-
пользоваться правом, которое они себе присвоили. И вот к королю подошел
один из приставов и сказал ему, что согласно обычаю обвиняемый должен
обнажить голову перед судьями.
Не отвечая ни слова, Карл еще глубже надвинул на голову свою фетровую
шляпу и отвернулся; затем, когда пристав отошел, он сел в кресло, приго-
товленное для него против председателя, постегивая себя по сапогу хлыс-
тиком, который был у него в руках.
Парри, сопровождавший короля, стал за его креслом.
Д'Артаньян, вместо того чтобы смотреть на этот церемониал, наблюдал
за Атосом; его лицо выдавало все те чувства, которые сумел подавить ко-
роль, лучше владевший собой. Волнение Атоса, обычно столь спокойного и
хладнокровного, испугало д'Артаньяна.
- Надеюсь, - сказал он ему на ухо, - вы возьмете пример с короля и не
дадите глупейшим образом изловить себя в этой западне.
- Будьте покойны, - отвечал Атос.
- Ага! - продолжал д'Артаньян. - Они, кажется, чего-то опасаются;
смотрите, они удвоили охрану. Раньше были видны только солдаты с алебар-
дами, а сейчас появились еще мушкетеры. Теперь хватит на всех; алебарды
следят за публикой там внизу, а мушкеты направлены на нас.
- Тридцать, сорок, пятьдесят, семьдесят, - говорил Портос, считая
прибывших солдат.
- Э, - заметил ему Арамис, - вы забыли офицера, Портос, а его, мне
кажется, стоит включить в счет.
- О да! - сказал д'Артаньян.
И он побледнел от гнева, узнав Мордаунта в офицере, который с обна-
женной шпагой в руке ввел отряд мушкетеров и поставил их позади короля,
как раз напротив трибуны.
- Неужели он нас узнал? - продолжал д'Артаньян. - Если да, то я не-
медленно отступаю. Я вовсе не желаю, чтобы мне назначили определенный
род смерти. Я хочу выбрать его себе по собственному вкусу и отнюдь не
желаю быть застреленным в этой мышеловке.
- Нет, - успокоил его Арамис, - он нас не видит. Оп смотрит только на
короля. Гнусная тварь! Какими глазами смотрит он на него! Негодяй! Неу-
жели он ненавидит короля так же сильно, как нас?
- Еще бы, черт возьми! - сказал Атос. - Мы лишили его только матери,
а король отнял у него имя и состояние.
- Это верно, - подтвердил Арамис. - Но тише. Председатель что-то го-
ворит королю.
Действительно, председатель Бредшоу обратился к обвиняемому монарху.
- Стюарт, - сказал он ему, - прослушайте поименную перекличку ваших
судей и сделайте ваши заявления суду, если они у вас найдутся.
Король отвернулся в сторону, как будто эти слова относились не к не-
му.
Председатель подождал, и так как ответа не последовало, то воцарилось
минутное молчание; все собрание словно замерло, ловя малейший звук.
Из ста шестидесяти трех человек, назначенных членами суда, могли отк-
ликнуться только семьдесят три, так как остальные, побоявшись участия в
таком деле, не явились в суд.
- Я приступаю к перекличке, - сказал Бредшоу, как вы не замечая, что
в собрании не хватает трех пятых состава.
И он стал по очереди возглашать имена всех членов суда, присутствую-
щих и отсутствующих. Присутствующие откликались - кто громко, кто тихо,
смотря по тому, насколько тверды они были в своих убеждениях. |
|
- Какие мы уроды! - сказал Атос.
- Мне сдается, что от нас несет пуританами до тошноты, - добавил Ара-
мис.
- У меня мерзнет голова, - сказал Портос.
- А меня разбирает охота читать проповеди, - заявил Д'Артаньян.
- Ну а теперь, - сказал Атос, - когда мы сами не узнаем друг друга и
когда нам нечего бояться, что нас узнают другие, пойдемте посмотрим на
прибытие короля. Если его везли всю ночь, то он должен быть уже недалеко
от Лондона.
Действительно, не успели наши друзья прождать и двух часов в толпе,
как громкие крики и необычайное движение народа возвестили им о прибытии
короля. Ему выслали навстречу карету. Портос, благодаря своему ги-
гантскому росту, на целую голову возвышался над толпой и потому первый
увидал королевский экипаж. Д'Артаньян изо всех сил старался подняться на
цыпочки, а Атос и Арамис прислушивались к разговорам, чтобы понять наст-
роение народа. Карета проехала мимо. Д'Артаньян узнал Гаррисона, сидев-
шего у одной дверцы, и Мордаунта - у другой. Что же касается народа,
мнение которого старались выяснить Атос и Арамис, то он осыпал короля
потоком проклятий.
Атос вернулся домой в полном отчаянии.
- Друг мой, - сказал ему Д'Артаньян, - вы напрасно упорствуете. Я
повторяю вам, что дело плохо. Я сам равнодушен к нему и принял в нем
участие только ради вас и из любви ко всякого рода политическим приклю-
чениям, как и полагается мушкетеру. Я нахожу, что было бы очень забавно
отнять у этих крикунов добычу и оставить их с носом. Ладно, подумаю.
На другой день утром, подойдя к окну, выходившему на один из самых
людных кварталов Сити, Атос услыхал, как провозглашали парламентский
билль о том, что бывший король Карл I предается суду по обвинению в из-
мене и злоупотреблении властью.
Д'Артаньян стоял возле Атоса, Арамис рассматривал карту Англии. Пор-
тос наслаждался остатками вкусного завтрака.
- Парламент! - воскликнул Атос. - Возможно ли, чтобы парламент издал
подобный билль!
- Слушайте, - сказал ему Д'Артаньян, - я плохо понимаю по-английски;
но так как английский язык есть по что иное, как испорченный французс-
кий, то даже я понимаю: "парламенте билл", конечно же, должно значить
"парламентский билль". Накажи меня бог, как говоря г англичане, если это
не так.
В этот момент вошел хозяин. Атос подозвал его.
- Этот билль издан парламентом? - спросил он поанглийски.
- Да, милорд, настоящим парламентом.
- Как - настоящим парламентом? Разве есть два парламента?
- Друг мой, - вмешался д'Артаньян, - так как я не понимаю по-английс-
ки, а мы все говорим по-испански, то давайте будем говорить на этом язы-
ке. Это ваш родной язык, и вы, должно быть, с удовольствием воспользуе-
тесь случаем поговорить на нем.
- Да, пожалуйста, - присоединился Арамис.
Что касается Портоса, то он, как мы сказали, сосредоточил все свое
внимание на свиной котлете, весь поглощенный тем, чтобы очистить косточ-
ку от покрывавшего ее жирного мяса.
- Так вы спрашивали?.. - сказал хозяин по-испански.
- Я спрашивал, - продолжал Атос на том же языке, - неужели существуют
два парламента - один настоящий, а другой не настоящий?
- Вот странность! - заметил Портос, медленно поднимая голову и изум-
ленно глядя на своих друзей. - Оказывается, я знаю английский язык! Я
понимаю все, что вы говорите.
- Это потому, мой дорогой, что мы говорим по-испански, - сказал ему
Атос со своим обычным хладнокровием.
- Ах, черт возьми! - воскликнул Портос. - Какая досада! А я-то думал,
что владею еще одним языком.
- Когда я говорю "настоящий парламент", сеньоры, - начал хозяин, - то
я подразумеваю тот, который очищен полковником Приджем.
- Ах, как хорошо! - воскликнул д'Артаньян. - Здешний народ, право, не
глуп. Когда мы вернемся во Францию, нужно будет надоумить об этом карди-
нала Мазарини и коадъютора. Один будет очищать парламент в пользу двора,
а другой - в пользу народа, так что от парламента ничего не останется.
- Кто такой этот полковник Придж? - спросил Арамис. - И каким образом
он очистил парламент?
- Полковник Придж, - продолжал объяснять испанец, - бывший возчик,
очень умный человек. Когда он еще ездил со своей телегой, он заметил,
что если на пути лежит камень, то гораздо легче поднять его и отбросить
в сторону, чем стараться переехать через него колесом. Так вот, из двух-
сот пятидесяти одного человека, составлявших парламент, сто девяносто
один мешали ему, и из них могла опрокинуться его политическая телега.
Посаму он поступил с ними так же, как раньше поступал с камнями: взял и
попросту выбросил из парламента.
- Чудесно! - воскликнул д'Артаньян, который, будучи сам умным челове-
ком, глубоко ценил ум везде, где только его встречал.
- И все эти выброшенные им члены парламента были сторонниками Стюар-
тов? - спросил Атос.
- Ну конечно, сеньор, и, вы понимаете, они могли выручить короля.
- Разумеется! - величественно заметил Портос. - Ведь они составляли
большинство.
- И вы полагаете, - сказал Арамис, - что король согласится предстать
перед подобным трибуналом?
- Придется! - отвечал испанец. - Если он вздумает отказаться" народ
принудит его к этому.
- Спасибо, сеньор Перес, - сказал Атос. - Я узнал теперь все, что мне
было нужно.
- Ну что, Атос? Видите вы наконец, что дело безнадежно, - спросил его
д'Артаньян, - и что за всеми этими Гаррисонами, Джойсами, Приджами и
Кромвелями нам никак не угнаться?
- Короля освободят в суде, - сказал Атос. - Самое молчание его сто-
ронников указывает на заговор.
Д'Артаньян пожал плечами.
- Но, - сказал Арамис, - если даже они осмелятся осудить своего коро-
ля, то они приговорят его к изгнанию или тюремному заключению, не
больше. |
|
- Стой! - скомандовал он.
- Как стой? - воскликнул Портос. - Вы хотели верно сказать: во весь
дух?
- Вовсе нет, - отвечал Д'Артаньян. - На этот раз за нами будет пого-
ня. Пускай же они выедут из города и помчатся за нами по Шотландской до-
роге; когда они проскачут мимо нас галопом, мы их пропустим и поедем в
противоположную сторону.
В нескольких шагах протекала речонка, через которую был перекинут
мост. Д'Артаньян спустился с лошадью под арку моста; его друзья последо-
вали за ним.
Не прошло и десяти минут, как они услышали топот отряда, несшегося
галопом. Минут через пять всадники проскакали над их головами, не подоз-
ревая, что те, кого они ищут, отделены от них всего лишь аркой моста.
XX
ЛОНДОН
Когда стук конских копыт затих вдали, д'Артаньян выбрался на берег
речки и поехал прямо по равнине, держа направление, насколько это было
возможно, на Лондон. Его трое друзей следовали за ним в глубоком молча-
нии. Наконец, издалека объехав городок, они потеряли его из виду.
- На этот раз, - начал Д'Артаньян, когда они отъехали настолько дале-
ко, что могли сменить галоп на рысь, - на этот раз я думаю, что действи-
тельно все потеряно, и лучшее, что мы можем теперь сделать, - как можно
скорее вернуться во Францию. Что вы скажете о таком предложении, Атос?
Считаете ли вы его разумным?
- Да, дорогой друг, - отвечал Атос, - по я слышал от вас слова более
чем разумные, слова благородные и великодушные. Вы сказали: "Умрем
здесь". Я вам напомню их.
- О! - сказал Портос. - Смерть - пустяки. Она нас не смутит, ведь мы
не знаем, что такое смерть. Меня мучит мысль о поражении. Видя, какой
оборот принимает дело, я чувствую, что нам всюду придется круто: в Лон-
доне, в провинции, во всей Англии; и, право, все это кончится нашим по-
ражением.
- Мы должны быть до конца свидетелями этой великой трагедии, - сказал
Атос. - Каков бы ни был ее конец, мы покинем Англию, только когда все
свершится. Согласны вы со мной, Арамис?
- Совершенно согласен, дорогой граф. К тому же, признаюсь вам, я не
прочь встретиться еще раз с Мордаунтом. Мне думается, что нам следует
свести с ним счеты; не в наших обычаях покидать страну, не расплатившись
с такого рода долгами.
- А, это другое дело! - сказал д'Артаньян. - Это причина вполне ува-
жительная. Признаюсь, я бы остался в Лондоне хоть на год, лишь бы встре-
тить этого Мордаунта. Но только нам надо поселиться у надежного челове-
ка, чтобы не возбуждать подозрений, потому что господин Кромвель, веро-
ятно, отдаст приказ немедленно разыскать пас, а господин Кромвель, нас-
колько можно судить по прошлым примерам, шутить не любит. Атос, не знае-
те ли вы в городе гостиницы, где можно получить чистые простыни, хорошо
прожаренный ростбиф и вино без примеси хмеля и можжевельника?
- Кажется, это можно устроить, - сказал Атос. - Винтер водил нас к
одному человеку, старому испанцу, который принял английское подданство,
соблазнившись гинеями своих новых соотечественников. Что вы скажете на
это, Арамис?
- Ваш план поселиться у сеньора Переса кажется мне вполне разумным, и
я лично его одобряю. Мы напомним Пересу о бедном Винтере, которого он,
кажется, весьма уважал. Мы скажем, что приехали сюда из любопытства,
чтобы посмотреть великие события. Ему будет перепадать ежедневно по ги-
нее от каждого из пас, и я думаю, что, приняв такие предосторожности, мы
сможем жить довольно спокойно.
- Вы забыли, Арамис, об одной вещи.
- О чем именно?
- Надо переодеться.
- Ба! - воскликнул Портос. - К чему это нам менять платье? Нам удобно
и в нашем.
- Чтобы нас не узнали, - ответил д'Артаньян. - Наши камзолы все одно-
го покроя и почти одного цвета и с первого взгляда выдают в нас францу-
зов. Я не настолько привязан к покрою платья или цвету штанов, чтобы
из-за этого рисковать попасть на тайбернскую виселицу или совершить про-
гулку в Индию. Я куплю себе одежду коричневого цвета: я заметил, что ду-
раки пуритане его любят.
- А вы найдете вашего знакомого? - спросил Арамис.
- О, конечно! Он жил на улице Грин-Холл, Бедфордская таверна. Я могу
ходить по Лондону с закрытыми глазами.
- Итак, в Лондон! - заключил д'Артаньян. - И помоему, нам надо по-
пасть в Лондон до рассвета, хотя бы для этого пришлось загнать лошадей.
- Тогда живей! - поддержал его Атос. - Если я не ошибаюсь, мы нахо-
димся от Лондона в восьми или десяти милях.
Друзья пришпорили коней и действительно прибыли в Лондон около пяти
часов утра. У ворот их остановила стража, по Атос сказал на прекрасном
английском языке, что они посланы полковником Гаррисоном предупредить
его сослуживца, полковника Приджа, о скором прибытии короля. Ответ этот
вызвал расспросы о том, как был захвачен король. Атос сообщил такие под-
робности о пленении короля, что если у часовых и были какие-либо подоз-
рения, то после этого они совсем рассеялись. Четверо друзей получили
пропуск со всякими пуританскими благопожеланиями.
Атос, как сказал, прямо направился к Бедфордской таверне, хозяин ко-
торой его сразу узнал. Сеньор Перес был так доволен его появлением в
столь многочисленном и прекрасном обществе, что немедленно велел приго-
товить друзьям самые лучшие комнаты.
Хотя еще не рассвело, наши путешественники, прибыв в Лондон, нашли
весь город в движении. Слух, что король, захваченный в плен полковником
Гаррисоном, находится на пути к столице, распространился еще накануне
вечером, и очень многие не ложились спать из боязни, что Стюарта (так
стали называть короля) привезут ночью и они его не увидят.
Предложение переменить платье было принято, как помнит читатель, еди-
нодушно, если не считать возражении Портоса. Потому друзья сразу заня-
лись этим делом. Хозяин распорядился принести одежду различных фасонов,
словно ему пришло на мысль сразу обновить весь свой гардероб. Атос выб-
рал черное платье, которое придало ему вид честного буржуа. Арамис никак
не хотел расстаться со своей шпагой и потому облачился в темный костюм
военного покроя. Портос соблазнился красным камзолом и зелеными штанами.
Д'Артаньян, который заранее выбрал себе цвет, мог раздумывать только
насчет его оттенка, и в новом костюме коричневого цвета стал похож на
торговца сахаром, удалившегося от дел.
Что касается Гримо и Мушкетона, то, сбросив ливреи, они совсем преоб-
разились. Гримо превратился в англичанина сухого, методичного и хладнок-
ровного. Мушкетон же являл собою тип англичанина-толстяка, обжоры и фла-
нера.
- Теперь, - сказал Д'Артаньян, - займемся главным: острижем волосы,
чтобы не подвергнуться насмешкам черни. Без шпаг мы теперь уже не дворя-
не, станем же пуританами по прическе. Это, как вам известно, очень важ-
ный признак, по которому можно отличить республиканца от роялиста.
Однако в этом существенном пункте Арамис оказался очень упрямым. Он
во что бы то ни стало хотел сохранить свою чудесную шевелюру, о которой
так заботился. Пришлось Атосу, который был весьма равнодушен к подобным
вещам, показать ему пример. Портос тоже без сопротивления подставил свою
голову Мушкетону, который запустил ножницы в его густые жесткие волосы.
Д'Артаньян остригся сам, и голова его приобрела сходство с теми, которые
можно видеть на медалях времен Франциска I или Карла IX. |
|