В разделе материалов: 176
Показано материалов: 161-165 |
Страницы: « 1 2 ... 31 32 33 34 35 36 » |
|
- Карошо, карошо, не нато извинять сепя.
Ла Моль подошел к немцу и обратился с просьбой:
- Сударь, раз уж вы так любезны, не возьметесь ли вы передать и мое письмо, вместе с письмом моего товарища?
- Как фаш имя?
- Граф Лерак де Ла Моль.
- Граф Лерак де Ла Моль?
- Да.
- Такой не спаю.
- Неудивительно, что я не имею чести быть вам знакомым, я не здешний и так же, как граф де Коконнас, приехал издалека только сегодня вечером.
- А откута фы приехал?
- Из Прованса.
- С один письм?
- Да, с письмом.
- К херцог де Гиз?
- Нет, к его величеству королю Наваррскому.
- Я не слушу у король Нафаррский, - холодно ответил Бэм, - я не могу перетафать фаш письм.
Бэм отошел от Ла Моля и, войдя в Луврские ворота, сделал знак Коконнасу следовать за собой.
Ла Моль остался в одиночестве.
В ту же минуту из соседних Луврских ворот выехал отряд всадников - около ста человек.
- Ага, вот и де Муи со своими гугенотами, - сказал часовой своему товарищу. - Они сияют: король обещал им казнить того, кто стрелял в адмирала, а так как этот парень убил и отца де Муи, то сын одним ударом отомстит за обоих.
- Простите, - обратился Ла Моль к солдату, - ведь вы, кажется, сказали, что этот офицер - господин де Муи?
- Совершенно верно.
- И что сопровождающие - это...
- Нечестивцы, сказал я.
- Благодарю, - ответил Ла Моль, как будто не слыхав презрительной клички, которую дал гугенотам часовой. - Мне только это и надо было знать.
Сказавши это, он подошел к командиру всадников.
- Сударь, - сказал Ла Моль, - я сейчас узнал, что вы - господин де Муи.
- Да, сударь, - учтиво ответил командир.
- Ваше имя, хорошо известное всем, исповедующим протестантскую религию, дает мне смелость обратиться к вам с просьбой оказать мне услугу.
- Какую, сударь? Но сначала - с кем имею честь говорить?
- С графом Лераком де Ла Моль. Молодые люди обменялись поклонами.
- Слушаю вас, сударь, - сказал де Муи.
- Сударь, я прибыл из Экса с письмом от господина Д'Ориака, губернатора Прованса. Письмо адресовано короли» Наваррскому и заключает в себе важные и спешные известия... Каким образом я мог бы передать письмо? Как мне пройти в Лувр?
- Пройти в Лувр - это проще простого, сударь, - отвечал де Муи, - но я боюсь, что король Наваррский сейчас очень занят и не сможет вас принять. Ну, не беда, пойдемте со мной, если хотите, и я доведу вас до его покоев, а дальше уж как хотите.
- Тысяча благодарностей!
- Идемте, сударь, - сказал де Муи.
Де Муи спешился, бросил поводья своему лакею, подошел к воротам, назвал себя часовому, провел Ла Моля в замок и, отворив дверь в покои короля Наваррского, сказал:
- Входите и узнайте сами, сударь.
Затем поклонился Ла Молю и удалился.
Оставшись в одиночестве, Ла Моль огляделся.
Передняя была пуста, одна из внутренних дверей отворена.
Ла Моль сделал несколько шагов и очутился в коридоре.
Он стучал и звал, но никто не откликался. Полнейшая тишина царила в этой части Лувра.
«А мне еще говорили про строгий этикет! - подумал он. - Да по этому дворцу можно разгуливать, как по городской площади!».
Он позвал еще раз, но с тем же успехом.
«Что ж, пойдем прямо, - подумал он, - в конце концов кого-нибудь да встречу».
Он пошел по коридору; везде было темно.
Вдруг в противоположном конце коридора отворилась дверь, на пороге появились два пажа с канделябрами и осветили стройную фигуру женщины, величавой и поразительно красивой.
Свет упал прямо на Ла Моля - тот замер на месте.
Женщина, увидав Ла Моля, тоже остановилась.
- Что вам угодно, сударь? - спросила она, и голос ее прозвучал в ушах молодого человека дивной музыкой.
- Сударыня, прошу извинить меня, - сказал Ла Моль, потупив взор. - Господин де Муи был так любезен, что привел меня сюда, а я ищу короля Наваррского.
- Его величества здесь нет, сударь; по-моему, он у шурина. Но раз его нет, ведь вы могли бы передать королеве...
- Конечно, мог бы, сударыня, если бы кто-нибудь соблаговолил представить меня ей.
- Вы перед ней, сударь.
- Как?! - воскликнул Ла Моль.
- Я королева Наваррская, - сказала Маргарита. Ла Моль так сильно вздрогнул от растерянности и от испуга, что королева улыбнулась:
- Сударь, говорите скорее, - сказала она, - меня ждут у королевы-матери.
- Ваше величество, если вас ждут, разрешите мне удалиться - сейчас я не в силах говорить. Я не могу собраться с мыслями - я ослеплен вами. Я уже не думаю, я только восхищаюсь.
Во всем обаянии своей прелести и красоты Маргарита подошла к молодому человеку, невольно оказавшемуся утонченным придворным льстецом.
- Придите в себя, сударь, - сказала она. - Я подожду, и меня подождут.
- Простите, что я не приветствовал ваше величество со всей почтительностью, какую вы вправе ожидать от одного из ваших покорнейших слуг, но...
- Но, - подхватила Маргарита, - вы приняли меня за одну из моих придворных дам. |
|
- Как - «переехал на тот свет»? - воскликнули оба дворянина.
- Как, господин де Коконнас? - продолжал хозяин с хитрой усмешкой. - Вы сторонник Гиза, и не знаете?
- Чего?
- Да того, что третьего дня, когда адмирал шел по площади Сен-Жермен-Л'Осеруа мимо дома каноника Пьера Пиля, в него выстрелили из аркебузы.
- И он убит? - спросил Ла Моль.
- Нет, ему только перебило руку и оторвало два пальца, но есть надежда, что пули были отравлены.
- Как «есть надежда», негодяй? - воскликнул Ла Моль.
- Я хотел сказать - ходят слухи; не будем ссориться из-за слов; я просто оговорился.
Ла Юрьер, повернувшись спиной к Ла Молю, многозначительно подмигнул Коконнасу и явно издевательски высунул язык.
- Это правда? - радостно спросил Коконнас.
- Правда? - тихо спросил Ла Моль, убитый горестным известием.
- Точно так, как я имел честь доложить вам, - ответил хозяин.
- В таком случае я немедленно отправляюсь в Лувр. Найду я там короля Генриха?
- Вероятно: он там живет.
- Я тоже пойду в Лувр, - объявил Коконнас. - А найду я там герцога де Гиза?
- Возможно: он только что туда проехал, а с ним две сотни дворян.
- Ну что ж, идемте, господин де Коконнас, - сказал Ла Моль.
- Следую за вами, - ответил Коконнас.
- А ваш ужин, господа дворяне? - спросил мэтр Ла Юрьер.
- Ах да! - спохватился Ла Моль. - Впрочем, я, может быть, поужинаю у короля Наваррского.
- А я - у герцога де Гиза, - сказал Коконнас.
- А я, - сказал хозяин, проводив глазами дворян, зашагавших по дороге к Лувру, - почищу шлем, вставлю новый фитиль в аркебузу и наточу протазан. Мало ли что может случиться!
Глава 5
В ЧАСТНОСТИ - О ЛУВРЕ, А ВООБЩЕ -О ДОБРОДЕТЕЛИ
Дворяне спросили дорогу у первого встречного и зашагали сперва по улице Аверон, потом по улице Сен-Жер-мен-Л'Осеруа и подошли к Лувру в ту пору, когда силуэты его башен уже начинали расплываться в сумерках.
- Что с вами? - спросил Коконнас, когда Ла Моль остановился перед старинным замком, со священным трепетом разглядывая представшие его взору подъемные мосты, узкие окна и островерхие башенки.
- Право, и сам не знаю: у меня вдруг забилось сердце, - ответил Ла Моль. - Я ведь не так уж робок, но почему-то этот дворец представляется мне мрачным и, по правде говоря, страшным.
- А я, - сказал Коконнас, - не знаю отчего, на редкость весел. Вот только костюм у меня подгулял, - заметил он, оглядывая свое дорожное платье. - Да это пустяки! Зато вид бравый. Да и приказ предписывает мне быстроту исполнения. А раз я выполняю его точно, значит, буду принят хорошо.
И оба молодых человека пошли дальше, настроенные по-разному, каждый соответственно тому чувству, о котором он говорил.
Лувр охранялся строго, и, видимо, количество постов удвоили. Сначала это обстоятельство смутило путешественников. Но Коконнас, уже заметивший, что имя герцога де Гиза действует на парижан магически, подошел к одному из часовых и, упомянув это всемогущее имя, спросил, не может ли оно дать ему свободный проход в Лувр.
Это-имя, казалось, произвело обычное действие, однако часовой спросил у Коконнаса, знает ли он пароль.
Пьемонтец вынужден был сказать, что не знает.
- Тогда ступайте прочь, дорогой дворянин, - ответил часовой.
В эту минуту какой-то человек, беседовавший с офицером охраны, но слышавший просьбу Коконнаса, прервал разговор и подошел к Коконнасу.
- Што фам укотно от херцог де Гиз? - спросил он.
- Мне угодно поговорить с ним, - с улыбкой ответил Коконнас.
- Невосможно! Херцог у короля.
- Но я получил письменное приглашение в Париж.
- А-а! У фас есть письменный приклашений?
- Да, и я приехал издалека.
- А-а! Фы приехали исталека?
- Я из Пьемонта.
- Карошо, карошо! Это тругой тело. А фаш имя?
- Граф Аннибал де Коконнас.
- Карошо, карошо! Тайте фаш письм.
«Честное слово, прелюбезный человек! - сказал себе Ла Моль. - Не посчастливится ли и мне найти такого же, чтобы пройти к королю Наваррскому?».
- Так тавайте фаш письм, - продолжал немецкий дворянин, протягивая руку к Коконнасу, стоявшему в нерешительности.
- Черт побери! Я не знаю, имею ли я право... - отвечал пьемонтец, недоверчивый по своей полуитальянской природе. - Я не имею чести знать вас.
- Я Пэм, я шелофек херцога де Гиз.
- Пэм, - пробормотал Коконнас. - Такого имени я не слышал.
- Это господин Бэм, мой командир, - вмешался часовой. - Вас сбило с толку его произношение. Отдайте ему письмо, я за него ручаюсь.
- Ах, господин Бэм! - воскликнул Коконнас. - Как же мне не знать вас! Ну конечно, я имею это удовольствие! Вот мое письмо. Простите, что я колебался, но без этого нельзя, если хочешь выполнить свой долг. |
|
- Я думаю, что хозяин «Путеводной звезды» прав, но он не умеет принимать гостей, особенно дворян. Вместо того чтобы грубо говорить нам: «Господа, вы мне не нужны», лучше было бы сказать нам вежливо: «Пожалуйте, господа», а в счете поставить: за господскую комнату - столько-то, за лакейскую - столько-то, приняв в соображение, что, если у нас сейчас нет лакеев, мы их наймем.
С этими словами Ла Моль мягко отстранил хозяина, Уже протянувшего руку к аркебузе, пропустил в дом Коконнаса и следом за ним вошел сам.
- Ну хорошо, - сказал Коконнас, - но все-таки очень досадно вкладывать шпагу в ножны, не убедившись, что она колет не хуже, чем вертела у этого малого.
- Потерпите, дорогой спутник, - ответил Ла Моль. - Теперь все гостиницы переполнены дворянами, съехавшимися в Париж кто на брачные торжества, кто на предстоящую войну во Фландрии, поэтому другой квартиры нам не найти; а кроме того, возможно, что в Париже принято так встречать приезжих.
- Черт побери! Ну и терпение у вас! - пробурчал пьемонтец, яростно закручивая рыжий ус и сверкая глазами. - Но берегись, мошенник! Если у тебя готовят скверно, постели жестки, вино выдержано в бутылках меньше трех лет, а слуга менее гибок, чем тростник...
- Те-те-те, дорогой дворянин, можете не сомневаться, что вы будете здесь, как у Христа за пазухой, - прервал его хозяин, оттачивая на оселке кухонный нож, и пробормотал, качая головой:
- Это гугенот; все отступники совершенно обнаглели после свадьбы своего Беарнца с мадмуазель Марго!
Помолчав, он добавил с такой усмешкой, что оба постояльца наверно вздрогнули бы, если бы видели ее:
- Ну, ну! Забавно, что мне попались гугеноты.., и что как раз...
- Эй! Будем мы ужинать наконец? - прикрикнул Коконнас, прерывая рассуждения хозяина с самим собой.
- Как вам будет угодно, сударь, - ответил хозяин, сразу смягчившись, вероятно, под влиянием какой-то мысли, пришедшей ему в голову.
- Нам угодно поужинать, да поскорее, - ответил Коконнас и, повернувшись к Ла Молю, сказал:
- Вот что, граф: пока нам приготовляют комнату, скажите: как, по-вашему: Париж - веселый город?
- По правде говоря - нет, - ответил Ла Моль. - У меня сложилось такое впечатление, что у всех встречных или встревоженные, или отталкивающие лица. Может быть, это оттого, что парижане боятся грозы. Видите, какое мрачное небо? Чувствуете, какая тяжесть в воздухе?
- Скажите, граф, вы ведь стремитесь попасть в Лувр?
- Да, и, мне кажется, вы тоже, господин де Коконнас?
- Ну что ж?! Давайте устремимся вместе.
- Гм! Пожалуй, поздновато выходить на улицу.
- Поздно или не поздно, а выйти придется. Мне даны точные приказания: как можно скорее доехать до Парижа и тотчас по прибытии снестись с герцогом де Гизом.
При имени герцога де Гиза хозяин насторожился и подошел поближе.
- Мне сдается, что этот бездельник подслушивает.
- Да! - сказал Коконнас, который, как все пьемонтцы, был злопамятен и не мог простить хозяину «Путеводной звезды» не слишком почтительный прием.
- Да, я прислушиваюсь, господа, - ответил трактирщик, прикасаясь рукою к своему колпаку, - но только чтобы услужить вам. Я услыхал имя герцога де Гиза и тотчас подошел. Чем могу быть вам полезен, господа?
- Ха, ха, ха! Как видно, это имя обладает волшебной силой, судя по тому, что из наглеца ты превратился в подхалима. Дьявольщина!.. Как тебя зовут?
- Ла Юрьер, - с поклоном ответил хозяин.
- Отлично; стало быть, Ла Юрьер, у герцога де Гиза такая тяжелая рука, что может сделать вежливым даже тебя! Уж не думаешь ли ты, что моя легче?
- Не легче, граф, а короче, - возразил хозяин. - А кроме того, - добавил он, - должен вам сказать, что великий Генрих - кумир парижан.
- Какой Генрих? - спросил Ла Моль.
- По-моему, есть только один, - ответил трактирщик.
- Прости, любезный, есть и другой, и я советую не говорить о нем плохо, - это Генрих Наваррский. А кроме него, есть еще Генрих Конде, человек тоже весьма достойный.
- Этих я не знаю, - сказал хозяин.
- Зато их знаю я, - сказал Ла Моль, - а так как я послан к королю Генриху Наваррскому, то и советую не отзываться о нем плохо в моем присутствии.
Хозяин молча прикоснулся к своему колпаку и продолжал нежно поглядывать на Коконнаса.
- Стало быть, сударь, вы будете разговаривать с великим герцогом де Гизом? Какой вы счастливец, сударь: вы приехали, конечно, ради...
- Ради чего? - спросил Коконнас.
- Ради праздника, - ответил хозяин с особенной усмешкой.
- Вернее - ради праздников, - ведь Париж, как я слышал, захлебывается во всяких празднествах; только и разговору, что о пирах, балах и каруселях. В Париже много веселятся, а?
- Не так уж много, сударь, по крайней мере, до сегодняшнего дня, - ответил хозяин. - Но я надеюсь, что скоро мы повеселимся.
- Однако на свадьбу его величества короля Наваррского в Париж съехалось много народа, - заметил Ла Моль.
- Много гугенотов, это верно, сударь, - резко ответил Ла Юрьер, но, спохватившись, добавил:
- Ах, простите, может быть, господа - тоже протестанты?
- Это я-то протестант? - воскликнул Коконнас. - Еще чего! Я такой же католик, как его святейшество.
Ла Юрьер повернулся в сторону Ла Моля, как бы спрашивая и его, но Ла Моль то ли не понял его взгляда, то ли счел нужным ответить на этот немой вопрос вопросом же:
- Если вы, Ла Юрьер, не знаете его величества короля Наваррского, то, быть может, знаете господина адмирала? Я слышал, что господин адмирал пользуется благоволением двора, а так как я ему рекомендован, то я и хотел бы знать, где он живет, если только его адрес не застрянет у вас в горле.
- Он жил на улице Бетизи, направо отсюда, - ответил хозяин с тайной радостью, невольно отразившейся на его лице.
- То есть как - жил? - спросил Ла Моль. - Значит, он переехал?
- Похоже, что он переехал на тот свет. |
|
У него был розоватый оттенок белой кожи, тонкие губы, рыжие усы и великолепные зубы. Высокий, плечистый, он представлял собой довольно распространенный тип красавца, и пока он ездил по Парижу, оглядывая все окна под тем предлогом, что ищет вывеску, женщины засматривались на него; что же касается мужчин, то они, возможно были бы не прочь высмеять и чересчур узкий плащ, и облегающие штаны, и допотопного фасона сапоги, но смех переходил в любезное пожелание «Да хранит вас Бог!», как только они замечали, что лицо незнакомца способно в одну минуту принять самые разные выражения, кроме одного - выражения доброжелательности, свойственного смущенному провинциалу.
Он первый и начал разговор, обратившись к другому дворянину, который, как мы заметили, разглядывал гостиницу «Путеводная звезда»:
- Черт побери! Скажите, сударь, - произнес он с ужасным горским выговором, по которому сразу узнаешь уроженца Пьемонта среди сотни других приезжих, - далеко отсюда до Лувра? Во всяком случае, наши вкусы как будто сходятся, и это очень лестно для моей особы.
- Сударь, - отвечал другой дворянин с провансальским выговором, таким же характерным в своем роде, как и пьемонтский акцент первого собеседника в своем, - мне кажется, что эта гостиница действительно недалеко от Лувра. Тем не менее я еще не вполне уверен, буду ли я иметь удовольствие присоединиться к вам. Я пока раздумываю.
- Так вы еще не решили? А вид у гостиницы заманчивый! Но, может быть, я соблазнился тем, что увидал здесь вас. Все-таки согласитесь, что вывеска хороша.
- Так-то оно так, но она-то и возбуждает мои сомнения относительно самой гостиницы. Меня предупреждали, что в Париже уйма плутов и что здесь так же ловко обманывают вывесками, как и другими способами.
- Черт побери! Плутовство меня не пугает, - объявил пьемонтец. - Если хозяин подаст мне курицу, изжаренную хуже, чем та, что на вывеске, я его самого посажу на вертел и буду вертеть, пока он не прожарится. Итак, сударь, войдемте.
- Вы меня убедили, - со смехом ответил провансалец. - Прошу вас, сударь, входите первым.
- Нет, сударь, клянусь душой, я этого не допущу, - я всего-навсего ваш покорный слуга, граф Аннибал де Коконнас.
- Граф Жозеф-Иасинт-Бонифас Лерак де Ла Моль к вашим услугам.
- В таком случае возьмемтесь за руки и войдем вместе.
Во исполнение этого примирительного предложения оба молодых человека спешились, отдали поводья конюху, поправили шпаги и, взявшись за руки, пошли к двери гостиницы, на пороге которой стоял хозяин. Но, вопреки обыкновению людей этой категории, почтенный домовладелец, как видно, не обратил на них ни малейшего внимания: он был занят разговором с желтым сухопарым верзилой, покрытым широким плащом цвета древесного гриба, как сова - перьями.
Дворяне подошли к хозяину гостиницы и его собеседнику в плаще цвета древесного гриба так близко, что Коконнас, уязвленный их невнимательностью к себе и своему спутнику, дернул хозяина за рукав. Хозяин сразу очнулся и отпустил своего собеседника.
- До свидания! - сказал он ему. - Приходите поскорее и непременно расскажите мне обо всем, что происходит.
- Эй, негодяй, - сказал Коконнас, - ты что же, не видишь, что к тебе пришли по делу?
- Ах, простите, господа, - ответил хозяин, - я вас не заметил.
- Черт побери! Надо замечать! А теперь, когда ты нас заметил, будь любезен обращаться к нам не просто «сударь», а «граф».
Ла Моль стоял сзади, предоставив вести переговоры Коконнасу, благо тот все взял на себя.
Однако по нахмуренным бровям Ла Моля было ясно, что он в любую минуту готов прийти на помощь Коконнасу, когда наступит время действовать.
- Ладно! Так что же вам угодно, граф? - совершенно спокойно спросил хозяин.
- Вот-вот... Так-то лучше, не правда ли? - спросил Коконнас, оборачиваясь к Ла Молю, который утвердительно кивнул головой. - Нам с графом угодно получить ужин и ночлег в вашей гостинице, вывеской коей мы соблазнились.
- Господа, я в отчаянии, - ответил хозяин, - у меня свободна только одна комната, и я боюсь, что это вам не подойдет.
- Ну что ж, - сказал Ла Моль, - мы остановимся в другой гостинице.
- Нет, нет, - возразил Коконнас, - я останусь здесь; моя лошадь измучена. Раз вы отказываетесь, я беру комнату один.
- А-а, это меняет дело, - с тем же наглым равнодушием ответил хозяин. - Если вы один, так я вас вовсе не пущу.
- Черт побери! Вот забавная скотина! Только что сказал, что двое - слишком много, а теперь оказывается, что один - слишком мало! Так ты не хочешь принять нас, негодяй?
- Что ж, господа, раз уж вы заговорили таким тоном, я отвечу вам откровенно.
- Отвечай, да поскорей.
- Ладно! Я уж лучше откажусь от чести принять вас в моей гостинице.
- Почему?.. - спросил Коконнас, бледнея от гнева.
- Да потому, что у вас нет лакеев, значит, господская комната будет занята, а две лакейские будут пустовать. Ежели я отдам вам господскую комнату, стало быть, есть риск, что не сдам другие.
- Господин де Ла Моль, - сказал Коконнас, оборачиваясь, - как вы думаете: не отколотить ли нам этого прохвоста?
- Согласен, - ответил Ла Моль, готовясь вместе со своим спутником отхлестать хозяина плетью.
Но, несмотря на готовность обоих, видимо, очень решительных дворян перейти от слов к делу, что не предвещало трактирщику ничего хорошего, он нимало не испугался и только отступил на шаг от двери.
- Сейчас видно, что вы из провинции, господа, - насмешливо сказал он. - В Париже прошла мода бить трактирщиков, которые не желают сдавать комнат. Теперь бьют вельмож, а не горожан, а ежели вы будете на меня орать, я кликну соседей, и тогда уж исколотят вас, а это отнюдь не почетно для дворян.
- Черт побери! Да он издевается над нами! - вне себя от гнева вскричал Коконнас.
- Грегуар, подай мне аркебузу! - приказал хозяин своему слуге таким тоном, каким сказал бы: «Подай господам стул!».
- Клянусь кишками папы! - зарычал Коконнас, обнажая шпагу. - Да разгорячитесь же, господин де Ла Моль!
- Не надо! Право не стоит: пока мы будем горячиться, остынет ужин.
- Вы так думаете? - воскликнул Коконнас. |
|
- «Представьте себе, государь, - сказал мне Гиз, - что каждый день в десять часов утра по улице Сен-Жермен-Л'Осеруа возвращается из Лувра мой заклятый враг, и я смотрю на него из дома моего бывшего наставника, каноника Пьера Пиля, в зарешеченное окно на нижнем этаже. Каждый день я вижу, как идет мой враг, и каждый день я умоляю дьявола разверзнуть под ним землю». Не кажется ли вам, Морвель, - продолжал Карл IX - что если бы вы оказались дьяволом или, по крайней мере, заменили его хоть на минуту, то, быть может, вы порадовали бы моего кузена Гиза?
На губах Морвеля, еще белых от испуга, появилась демоническая усмешка, и они выговорили:
- Да, государь, но не в моей власти разверзнуть землю.
- Однако, если память мне не изменяет, вы разверзли ее для доброго де Муи. На это вы мне ответите: разверз, но с помощью пистолета... Он у вас не сохранился?
- Простите, государь, но из аркебузы я стреляю лучше, чем из пистолета, - ответил разбойник, почти оправившись от страха.
- Э, какая разница! - сказал Карл. - Я уверен, что мой кузен Гиз не станет придираться к таким мелочам.
- Но мне нужно очень надежное, меткое оружие, - быть может, придется стрелять издалека.
- В этой комнате десять аркебуз, - сказал Карл IX, - и я из каждой попадаю в золотой экю за сто пятьдесят шагов. Хотите, попробуйте любую.
- Государь! С великим удовольствием! - воскликнул Морвель, направляясь к той, что принесли утром и поставили в угол.
- Нет, только не эту, - возразил король, - ее я оставлю для себя. На днях будет большая охота, и там, я надеюсь, она мне послужит. Но любую другую можете взять.
Морвель снял со стены одну из аркебуз.
- А теперь, государь, скажите, кто этот враг? - спросил убийца.
- Почем я знаю? - сказал Карл, уничтожая мерзавца презрительным взглядом.
- Хорошо, я спрошу герцога де Гиза, - пролепетал Морвель.
Король пожал плечами.
- Нечего спрашивать - герцог де Гиз вам не ответит. Разве на такие вопросы отвечают? Кто хочет избежать виселицы, тем надо иметь смекалку.
- Но как я его узнаю?
- Я же сказал вам, что он ежедневно проходит под окном каноника!
- Но под этим окном проходит много народу. Может быть, вы, ваше величество, соблаговолите указать мне хоть какую-нибудь примету?
- Что ж, это проще простого. Например, завтра он понесет под мышкой красный сафьяновый портфель.
- Этого достаточно, государь.
- У вас все та же лошадь, которую вам подарил де Муи, и скачет она по-прежнему?
- Государь, у меня самый быстроногий берберский конь.
- О, я нисколько не беспокоюсь за вас! Но вам полезно знать, что в монастыре есть задняя калитка.
- Благодарю вас, государь! Помолитесь за меня Богу.
- Что?! Тысяча чертей! Лучше сами помолитесь дьяволу - только с его помощью вы избежите петли!
- Прощайте, государь!
- Прощайте. Да, вот еще что, господин де Морвель: если завтра до десяти часов утра будет какой-нибудь разговор о вас или если после десяти не будут говорить о вас, то не забудьте, что в Лувре есть «каменный мешок».
И Карл IX опять принялся спокойно и мелодично насвистывать мотив своей любимой песенки.
Глава 4
ВЕЧЕР 24 АВГУСТА 1572 ГОДА
Читатель, уж верно, помнит, что в предшествующей главе упоминался некий дворянин по имени Ла Моль, которого с нетерпением поджидал Генрих Наваррский. Как и предсказывал адмирал, этот молодой человек приехал в Париж вечером 24 августа 1572 года; въехав через городские ворота Сен-Марсель и, довольно презрительно посматривая на живописные вывески гостиниц, в большом количестве стоявших и с правой и с левой стороны, он направил взмыленную лошадь к центру города, проехал площадь Мобер, Малый мост, мост собора Богоматери, затем по набережной и, наконец, остановился в начале улицы Бресек, впоследствии переименованной нами в улицу Арбр-сек - это новое название мы и сохраним ради удобства нашего читателя.
Название Арбр-сек <Arbre-sec - сухое дерево (франц.).>, видимо, понравилось Ла Молю, и он поехал по этой улице; на левой стороне его внимание привлекла великолепная жестяная вывеска, которая со скрипом покачивалась на кронштейне и позванивала колокольчиками; Ла Моль опять остановился и прочитал название: «Путеводная звезда» - то была подпись под картиной, наиболее заманчивой для проголодавшегося путешественника: в темном небе жарится на огне цыпленок, а человек в красном плаще взывает к этой новоявленной звезде, воздевая к ней и руки, и кошелек.
«У этой гостиницы отличная вывеска, - подумал дворянин, - а ее хозяин, наверно, малый не промах; к тому же я слышал, что улица Арбр-сек находится в Луврском квартале, и если только заведение соответствует вывеске, я устроюсь здесь как нельзя лучше».
Пока новоприбывший мысленно произносил этот монолог, с другого конца улицы, то есть от улицы Сент-Оноре, подъехал другой всадник и тоже остановился, восхищенный вывеской «Путеводной звезды».
Всадник, уже знакомый нам хотя бы по имени, сидел на белой испанской лошади и носил черный камзол с черными агатовыми пуговицами. На нем был темно-лиловый бархатный плащ, черные кожаные сапоги, шпага с чеканным стальным эфесом и парный к ней кинжал. Описав его костюм, перейдем к описанию его наружности: это был молодой человек лет двадцати четырех - двадцати пяти, загорелый, с голубыми глазами, тонкими усиками, с ослепительно белыми зубами, которые, казалось, озаряли его лицо, когда он улыбался своей ласковой, грустной улыбкой, и, наконец, с безупречно очерченным, на редкость красивым ртом.
Второй путешественник являл собой полную противоположность первому. Из-под шляпы с загнутыми вверх полями выбивались густые вьющиеся светло-рыжие волосы и глядели серые глаза, сверкавшие при малейшем неудовольствии таким ослепительным огнем, что начинали казаться черными. |
|