В разделе материалов: 402
Показано материалов: 51-55 |
Страницы: « 1 2 ... 9 10 11 12 13 ... 80 81 » |
|
Заговорщики намеревались в большом количестве собраться на одной из этих площадей под тем предлогом, что хотят поглазеть на жертву, - в те времена приговоренных к позорному столбу выставляли и на Гревской площади и на площади Дворца правосудия, - и, с криками "Да здравствует король! Да здравствуют пруссаки! Смерть нации!" захватить ратушу, призвать на помощь Национальную гвардию, две трети которой были роялистами или по крайней мере конституционалистами, поддержать уничтожение коммуны, закрытой 30 августа Собранием, и таким образом осуществить контрреволюционный роялистский переворот.
К несчастью, именно он, только что взятый под стражу приятель г-на де Босира, должен был подать сигнал; однако заговорщики еще не знали о его аресте, и вот соберутся они на площади, как только там будет выставлен на осмеяние первый же осужденный, а крикнуть "Да здравствует король! Да здравствуют пруссаки! Смерть нации!" будет некому, и переворот не состоится.
Это было тем обиднее, что, по словам приятеля г-на де Босира, заговор был как никогда тщательно продуман и обещал определенный результат.
Арест приятеля г-на де Босира был тем прискорбнее, что в общей неразберихе осужденный был бы, несомненно, освобожден и мог бы, таким образом, избежать не только позорного столба, но и галер.
Господин де Босир хотя и не имел ясных политических убеждений, в глубине души всегда относился к монархии с симпатией; он стал сожалеть о горькой доле короля, а заодно и о том, что переворот не состоится.
Вдруг он хлопнул себя по лбу: его неожиданно осенила гениальная мысль.
- Слушай! - вскричал он. - А ведь первым к позорному столбу приговорили меня!
- Ну конечно! Вот поэтому я и сказал, что для тебя это было бы избавлением!
- И ты говоришь, что о твоем аресте никто не знает?
- Ни единая душа!
- Стало быть, заговорщики все равно соберутся, как если бы ты не был арестован?
- Так точно!
- Значит, если бы кто-нибудь подал условный знак вместо тебя, переворот состоялся бы?
- Да... Но кто же, по-твоему, его подаст, если я арестован и не могу связаться с волей?
- Я! - вымолвил Босир тоном Медеи из трагедии Корнеля.
- Ты?!
- Ну да, я! Я же там буду, верно, раз выставлять собираются меня? Так вот, я и крикну: "Да здравствует король! Да здравствуют пруссаки! Смерть нации!" Кажется, в этом нет ничего сложного.
Товарищ Босира задохнулся от восторга.
- Я всегда говорил, что ты - гений! - воскликнул он. Босир поклонился.
- Если ты это сделаешь, - продолжал роялист, - ты не только обретешь свободу, ты не только будешь помилован, но я всем расскажу, что именно благодаря тебе заговор удался, и ты можешь заранее поздравить себя с щедрым вознаграждением!
- Я делаю это не ради награды! - заметил Босир с самым что ни на есть безразличным видом.
- Ах, черт побери! - воскликнул приятель. - Ну да ничего, если будет вознаграждение, советую тебе не отказываться.
- Ну, раз ты советуешь... - молвил Босир.
- Более того, я настоятельно советую, я приказываю! - великодушничал приятель.
- Так и быть! - смилостивился Босир.
- Ну что же, - продолжал приятель, - завтра мы с тобой вместе позавтракаем: не откажет же начальник тюрьмы в последней милости двум товарищам! - и разопьем бутылочку вина за успех предприятия!
У Босира были некоторые сомнения по поводу попустительства начальника тюрьмы и его разрешения на завтрак; но позавтракает он со своим приятелем или нет, он решил сдержать данное им обещание.
К его огромному удовольствию, разрешение было дано.
Друзья позавтракали и выпили не одну, а две, три, четыре бутылки!
После четвертой бутылки г-н де Босир был уже ярым роялистом. К счастью, в это время за ним пришли и повели на Гревскую площадь раньше, чем друзья успели откупорить пятую бутылку.
Он сел в повозку с таким видом, словно это была триумфальная колесница, и снисходительно поглядывал на толпу, которой он готовил такой страшный сюрприз.
У моста Парижской -Богоматери появления повозки ожидали женщина с ребенком.
Господин де Босир узнал бедняжку Оливу, заливавшуюся слезами, и юного Туссена, который, увидев отца в руках жандармов, закричал:
- Ну и правильно! За что он меня отлупил?..
Босир улыбнулся им с покровительственным видом и хотел было величественным жестом взмахнуть рукой, да руки-то были связаны у него за спиной!
Ратушная площадь кишела людьми.
Все знали, что осужденный был наказан за кражу в Тюильри; благодаря вывешенному протоколу судебного разбирательства были известны все обстоятельства этой кражи, и потому жалости к осужденному никто не питал.
Вот почему когда повозка остановилась у позорного столба, охране пришлось туго: она едва сдерживала возмущенную толпу.
Босир взирал на возбужденных зрителей, всем своим видом словно говоря: "Ну, сейчас вы увидите! Сейчас еще не то будет!"
Когда его поставили к столбу, толпа загалдела еще громче; но как только наступил момент самой экзекуции, как только палач расстегнул осужденному рукав, оголил плечо и нагнулся, чтобы достать из печи раскаленное железо, произошло то, что всегда происходит в подобные минуты: перед величием правосудия все умолкли.
Босир воспользовался затишьем и, собрав все силы, звучно, во весь голос гаркнул:
- Да здравствует король! Да здравствуют пруссаки! Смерть нации!
Хоть г-н де Босир и был готов к тому, что его слова вызовут шум, однако действительность превзошла все его ожидания: толпа не закричала - она взвыла.
Все с оглушительным ревом устремились к столбу.
На сей раз охрана была бессильна защитить г-на де Босира, цепь гвардейцев была прорвана, зрители затопили эшафот, палача сбросили с помоста, осужденного неведомо как сорвали со столба и потащили в этот всепожирающий муравейник, называемый толпой.
Он, несомненно, был бы убит, затоптан, разорван в клочья, но, на его счастье, какой-то человек с перевязью бросился с крыльца ратуши туда, где творили расправу.
Это был прокурор коммуны Манюэль. |
|
Майяр вышел из лавочки аптекаря, посмеиваясь про себя, как, впрочем и всегда, потому что никто никогда не видел улыбки на его безобразном лице, и побежал по направлению к Тюильри.
Питу не было; как, должно быть, помнят читатели, он отправился с Андре на поиски графа де Шарни; однако вместо него Майяр застал на посту Манике и Телье.
Оба его узнали.
- А-а, это вы, господин Майяр! Ну что, догнали того человека? - спросил Манике.
- Нет, - отвечал Майяр, - но я напал на его след.
- Вот это удача, ей-богу! - воскликнул Телье. - Хоть при нем ничего и не нашли, но могу поспорить, что брильянты у него!
- Смело можете спорить, гражданин, и вы обязательно выиграете, - пообещал Майяр.
- Стало быть, их можно будет у него забрать? - обрадовался Манике.
- На это я, во всяком случае, надеюсь, если, конечно, вы мне поможете.
- Чем, гражданин Майяр? Мы к вашим услугам. Майяр знаком приказал обоим подойти ближе.
- Выберите мне двух надежных людей.
- Что вы имеете в виду? Храбрых?
- Честных.
- Берите любого.
Обернувшись к арамонцам, Дезире крикнул:
- Два добровольца в помощь господину Майяру! Поднялось человек двенадцать.
- Буланже, иди сюда! - приказал Манике.
Тот подошел ближе.
- И ты, Моликар.
Второй арамонец встал рядом с первым.
- Может, вам нужно больше, господин Майяр? - спросил Телье.
- Нет, довольно. Ну, пошли, ребята! Оба арамонца последовали за Майяром. Майяр привел их на улицу Жюиври и остановился перед домом под номером шесть.
- Это здесь, - молвил он. - Давайте войдем. Оба арамонца вошли вслед за ним в подъезд и поднялись на пятый этаж.
Там они пошли на крики юного господина Туссена, еще не успевшего опомниться после наказания, но не материнского: г-н де Босир, учитывая важность проступка, счел своим долгом вмешаться и прибавил собственноручно несколько увесистых затрещин к слабым подзатыльникам, которые против воли дала любимому сыночку мадмуазель Олива.
Майяр попытался отворить дверь.
Она оказалась заперта изнутри на задвижку.
Он постучал.
- Кто там? - пропела мадмуазель Олива.
- Именем закона, откройте! - отозвался Майяр.
За дверью зашептались, а юный Туссен перестал плакать, испугавшись, что пришли из-за украденных им у матери двух су; тем временем Босир решил, что стучавшие пришли с входившими тогда уже в привычку обысками; обуреваемый сомнениями, он, тем не менее, пытался успокоить Оливу.
Наконец, г-жа де Босир набралась храбрости, и в ту минуту, как Майяр занес было руку, чтобы постучать в другой раз, дверь отворилась.
В комнату вошли трое к величайшему ужасу мадмуазель Оливы и г-на Туссена, спрятавшегося за старый плетеный стул.
Господин де Босир лежал в постели, а на ночном столике, освещаемом дешевой коптящей свечой в железном подсвечнике, Майяр с удовлетворением отметил пустую склянку. Снадобье было выпито: оставалось дождаться, когда оно начнет действовать.
По дороге Майяр рассказал Буланже и Моликару о том, что произошло в аптеке, и потому, войдя к г-ну де Босиру, они уже знали решительно обо всем.
Усадив их по обе стороны от кровати больного, Майяр сказал только:
- Граждане! Господин де Босир - точь-в-точь как принцесса из "Тысячи и одной ночи", которая почти всегда молчала, но если уж ее удавалось заставить раскрыть рот, из него падали драгоценные камни! Не давайте же господину де Босиру уронить ни единого слова, не убедившись прежде, что в нем... Я буду ждать вас в муниципалитете: когда этому господину нечего будет более вам сказать, проводите его в Шатле и сдайте от имени господина Майяра, а сами ступайте ко мне в ратушу с тем, что он скажет.
Оба национальных гвардейца кивнули и снова сели у кровати г-на де Босира.
Аптекарь не ошибся: через два часа лекарство подействовало. Это продолжалось в течение часа, и результат оказался более чем удовлетворительным!
Около трех часов утра оба гвардейца были уже у Майяра.
Они принесли на сумму около ста тысяч франков брильянтов чистейшей воды, завернутых в приказ о взятии г-на де Босира под стражу.
Майяр сдал брильянты от своего имени, а также от имени обоих арзмонцев прокурору коммуны, а тот выдал им бумагу, гласившую, что граждане Майяр, Моликар и Буланже имеют большие заслуги перед отечеством.
Глава 10
1 СЕНТЯБРЯ
А вслед за только что описанным нами трагикомическим происшествием произошло вот что.
Дело г-на де Босира, взятого под стражу в тюрьме Шатле, было передано в специальную комиссию по кражам, совершенным 10 - 11 августа.
Отрицать преступление было бессмысленно: его вина не вызывала сомнений.
Вот почему обвиняемый поспешил раскаяться в содеянном и попросил суд быть к нему снисходительным.
Трибунал потребовал сведения о ранее совершенных г-ном де Босиром проступках; почерпнув из его следственного дела немало интересного, он осудил бывшего гвардейца к пяти годам галер и позорному столбу.
Напрасно г-н де Босир ссылался на то, что совершил эту кражу из благородных побуждений, то есть в надежде обеспечить спокойное будущее жене и сыну; ничто не могло смягчить приговор, и, поскольку решения особого трибунала обжалованию не подлежали, на второй день после суда приговор должен был быть приведен в исполнение.
Как жаль, что он не был приведен в исполнение немедленно!
По воле рока накануне того дня, как г-на де Босира должны были выставить на всеобщее осмеяние, в тюрьму, где он находился, заключили одного из его бывших товарищей. Они Друг Друга узнали; завязался разговор.
Новый узник, по его словам, был схвачен по подозрению в превосходно задуманном заговоре, целью которого было отбить первого, кто будет выставлен для осмеяния на Гревской площади или на Королевской площади. |
|
Однако Майяр, от которого ничто не могло укрыться, обратил все свое внимание на женщину, которая пришла за слабительным с одиннадцатью су.
- Пожалуйста, гражданка, вот ваше лекарство, - протянув ей склянку, сказал ученик аптекаря.
- Ну, Туссен, - растягивая слова, заговорила она, обращаясь к сыну, - давай одиннадцать су, мальчик мой.
- Пожалуйста, - проговорил мальчуган.
Высыпав на прилавок горстку монет, он стал канючить:
- Ну, пойдем, мама Олива! Пойдем же!
- Простите, гражданка, - заметил ученик аптекаря, - здесь только девять су.
- Как, девять? - удивилась женщина.
- Да сочтите сами! - предложил тот. Женщина посчитала монеты: в самом деле, оказалось всего девять су.
- Где еще два су, злой мальчик? - спросила она у сына.
- Не знаю я! - отвечал мальчуган. - Ну, пойдем, мама Олива!
- Кто же должен знать, как не ты, ведь ты сам вызвался нести деньги, вот я тебе их и отдала.
- Я их потерял, - соврал мальчишка. - Ну, пойдем же!
- У вас прелестный мальчик, гражданка! - вмешался Майяр. - Кажется, он неглуп, но за ним нужен глаз да глаз, иначе он станет вором!
- Вором?! - вскричала женщина, которую мальчуган называл мамой Оливой. - С какой же это стати, сударь, скажите на милость?!
- Да потому, что он вовсе не терял деньги, а спрятал их в башмак.
- Я? - закричал мальчишка. - Неправда!
- В левый башмак, гражданка, в левый! - уточнил Майяр.
Не обращая внимания на крики юного Туссена, мама Олива сняла с него левый башмак и нашла два су.
Она отдала их ученику аптекаря и потащила сына из лавочки, грозя ему наказанием, которое могло бы показаться свидетелям этой сцены жестоким, если бы они не принимали в расчет материнскую нежность, которая вне всякого сомнения должна была смягчить обещанное наказание.
Это происшествие, незначительное само по себе, прошло бы незамеченным в переживаемой тогда всеми серьезной ситуации, если бы сходство этой женщины с королевой не поразило Майяра.
Он подошел к своему приятелю аптекарю и, улучив минуту, спросил:
- Вы заметили?
- Что?
- Сходство гражданки, которая только что вышла отсюда...
- С королевой? - со смехом подхватил аптекарь.
- Да... Стало быть, вы тоже это заметили.
- Да уж давно!
- Как это давно?
- А как же: это сходство имеет свою историю.
- Не понимаю.
- Разве вы не помните историю с ожерельем?
- Ну, судебный исполнитель не может забыть о таком скандальном деле!
- Тогда вы должны вспомнить имя некой Николь Леге по прозвищу мадмуазель Олива.
- Чертовски верно! Она играла роль королевы при кардинале де Роане, не так ли?
- Да, и жила она тогда с одним нескладным чудаком, бывшим гвардейцем, мошенником, доносчиком по имени Босир.
- Как? - подскочил Майяр, словно ужаленный.
- Босир, - повторил аптекарь.
- Так это Босира она называет своим мужем? - уточнил Майяр.
- Да.
- Стало быть, для него она приходила за лекарством?
- Да, должно быть, у бедняги несварение желудка.
- И ему понадобилось слабительное? - продолжал Майяр, словно нащупав ключ к какой-то тайне и желая получить подтверждение своему предположению.
- Ну да, слабительное.
- Вот! - хлопнув себя по лбу, вскричал Майяр. - Теперь он у меня в руках.
- Кто?
- Человек с одиннадцатью су.
- Что еще за человек с одиннадцатью су?
- Да Босир, черт побери!
- И он у вас в руках?
- Да... Если бы еще знать, где он живет...
- А я знаю!
- Отлично! Где же это?
- В доме номер шесть по улице Жюиврн.
- Кажется, это где-то рядом?
- В двух шагах отсюда.
- Ну, теперь это меня не удивляет.
- Что именно?
- Что юный Туссен украл у матери два су.
- Почему?
- Да ведь это сын господина де Босира, верно?
- Копия!
- Видать, мальчишка в папашу пошел! А теперь, дружище, скажите, положа руку на сердце: когда начнет действовать ваше снадобье?
- Честно?
- Честно-пречестно!
- Не раньше, чем через два часа.
- Это все, что я хотел знать. Итак, у меня еще есть время.
- Значит, вас беспокоит здоровье господина де Босира?
- До такой степени беспокоит, что, опасаясь, что за ним плохо ухаживают, я пошлю к нему...
- Кого?
- ..Двух санитаров. Ну, прощайте, дорогой друг. |
|
- Ну что, - проговорил он, - вы по-прежнему считаете мою саблю опозоренной из-за того, что она побывала в моих руках?
- Нет, сударь, - отозвался Питу, - и вот доказательство: ежели вас не удовлетворят мои извинения, один из моих людей отдаст вам свою саблю, а я готов дать вам любое удовлетворение, какое пожелаете.
- Спасибо, молодой человек, - выпрямляясь, сказал г-н де Босир, - вы исполняли приказ, а я, бывший солдат, знаю, что приказ - вещь священная! А теперь, должен вам заметить, что госпожа де Босир, должно быть, волнуется, что меня так долго нет, и если мне можно идти...
- Идите, сударь, - кивнул Питу, - вы свободны.
Босир развязно поклонился и вышел.
Питу поискал взглядом Майяра: Майяр исчез.
- Кто видел, куда пошел господин Майяр? - спросил он.
- Мне показалось, - сообщил один из арамонцев, - что он поднялся по лестнице.
- Правильно вам показалось, - подтвердил Питу, - вон он опять спускается.
Майяр в самом деле спускался в это время по лестнице, и благодаря длинным ногам он шагал через одну ступеньку, так что очень скоро уже был в вестибюле.
- Ну что, - спросил он, - нашли что-нибудь?
- Нет, - отвечал Питу.
- А мне повезло больше вашего: я нашел футляр.
- Значит, мы напрасно его обыскивали?
- Нет, не напрасно.
Майяр открыл футляр и достал оттуда золотую оправу, из которой кто-то выковырял все до единого драгоценные камешки.
- Гляди-ка! - изумился Питу. - Что бы это значило?
- Это значит, что малый оказался отнюдь не простак: предвидя возможный обыск, он вынул брильянты и сочтя оправу чересчур обременительной, бросил футляр с оправой в кабинете, где я только что его подобрал.
- А где же брильянты? - удивился Питу.
- Да уж, видно, он нашел, как их припрятать.
- Ах, разбойник!
- Давно он ушел?
- Когда вы спускались, он выходил через главные ворота.
- А в какую сторону он направился?
- Свернул на набережную.
- Прощайте, капитан.
- Вы уже уходите, господин Майяр?
- Хочу пройтись для очистки совести, - молвил бывший судебный исполнитель.
И на своих длинных, как ходули, ногах он поспешил вдогонку за г-ном де Босиром.
Это происшествие привело Питу в недоумение, и он еще находился под впечатлением этой сцены, когда ему вдруг почудилось, что он узнает графиню де Шарни; затем последовали события, которые мы уже описали в свое время, считая себя не вправе перегружать их рассказом, который, по нашему мнению, должен занять в нашем повествовании положенное ему место.
Глава 9
СЛАБИТЕЛЬНОЕ
Как быстро ни шагал Майяр, он не смог нагнать г-на де Босира, имевшего три благоприятных обстоятельства: прежде всего, он вышел десятью минутами раньше; кроме того, уже стемнело; наконец, во дворе Карусели было довольно многолюдно, и г-н де Босир смешался с толпой.
Однако выйдя на набережную Тюильри, бывший судебный исполнитель Шатле пошел дальше: он жил, как мы уже рассказывали, в Сент-Антуанском предместье, и дорога к его дому проходила вдоль набережных до Гревской площади На Новом мосту, а также на мосту Менял наблюдалось большое скопление народа: на площади Дворца правосудия были сложены тела погибших, и каждый поспешал туда в надежде, вернее, в страхе найти там брата, родственника или друга Майяр последовал за толпой.
На углу улицы Барийон и площади Дворца жил один его приятель, фармацевт, или, как говорили в те времена, аптекарь.
Майяр зашел к своему приятелю и сел поболтать; к фармацевту заходили хирурги за бинтами, мазями, корпией, одним словом - за всем тем, что требовалось для перевязки раненых; среди кучи мертвых тел время от времени раздавался крик, стон, вздох, и если какой-нибудь несчастный еще был жив, его вытаскивали, перевязывали и относили в Отель-Дье.
Итак, в лавочке почтенного аптекаря царила суматоха; однако Майяр не был помехой; и потом, в те дни приятно было принимать у себя такого патриота, как Майяр, которого встречали и в городе и в предместье с распростертыми объятиями.
Он сидел у аптекаря уже около четверти часа, подобрав свои длинные ноги и стараясь занимать как можно меньше места, как вдруг в лавочку вошла женщина лет тридцати восьми, в облике которой, несмотря на лохмотья, угадывалась былая роскошь, а в манерах - аристократизм, ежели и не врожденный, то приобретенный с годами.
Но что особенно поразило Майяра, так это ее необычайное сходство с королевой: он едва не вскрикнул от изумления при виде вошедшей в аптеку женщины.
Она вела за руку мальчика лет восьми-девяти; робко подойдя к прилавку и пытаясь, насколько это было в ее силах, скрыть свою нищету, еще больше подчеркивавшую тщательность, с которой она ухаживала за своими руками и лицом, она заговорила.
Некоторое время ее слов невозможно было разобрать из-за царившего в лавочке гомона; наконец, обращаясь к хозяину заведения, она выговорила:
- Сударь! Мне нужно для мужа слабительное, он заболел, - Какое слабительное желаете, гражданка? - спросил аптекарь.
- Да все равно, сударь, лишь бы это стоило не дороже одиннадцати су.
Названное ею число поразило Майяра: именно эта сумма, как помнит читатель, была обнаружена в кармане у г-на де Босира.
- Почему же лекарство должно стоить не дороже одиннадцати су? - поинтересовался аптекарь.
- Потому что это все, что смог дать мне муж.
- Приготовьте смесь тамариска и александрийского листа, - приказал аптекарь ученику.
Тот взялся за приготовление снадобья, а аптекарь тем временем занялся другими посетителями. |
|
Господина де Босира толкали в королевский дворец отнюдь не политические убеждения: он не собирался ни оплакивать падение монархии, ни аплодировать победе народа; нет, г-н де Босир отправился туда как любитель, будучи выше человеческих слабостей, зовущихся убеждениями, и имея только одну цель: взглянуть, не обронили ли вместе с короной те, кто только что потерял трон, какой-нибудь безделушки, для которой можно было бы без особого труда найти более надежное место.
Однако чтобы соблюсти приличия, г-н де Босир напялил красный колпак, вооружился огромной саблей, затем вымазался кровью первого же подвернувшегося мертвеца; таким образом этого волка, следовавшего за армией победителей, этого стервятника, парившего над полем мертвых, можно было на первый взгляд принять за победителя.
Так оно и вышло: многие из тех, кто слышал, как он кричит: "Смерть аристократам!", и видел, как он шарит под кроватями, в шкалах и даже ящиках комодов, решили, что это патриот, желающий убедиться в том, не забрался ли туда какой-нибудь аристократ.
К несчастью г-на де Босира в одно время с ним во дворце появился человек, который ничего не кричал, не заглядывал под кровати, не открывал шкапы; он оказался среди воюющих, хотя был без оружия, находился среди победителей, хотя никого не победил; он прогуливался, заложив руки за спину, словно в публичном саду в праздничный вечер, с хладнокровным и спокойным видом, одетый в черный поношенный чистый сюртук; время от времени он лишь открывал рот, чтобы заметить.
- Не забывайте, граждане: женщин не убивать, дорогих вещей не трогать!
Когда же он видел, как победители убивают мужчин и в ярости швыряют в окно стулья, он считал себя не вправе вмешиваться.
Он сразу же отметил про себя, что г-н де Босир к таковым не относится.
Около половины десятого вечера Питу, получивший, как нам уже известно, почетное задание охранять вестибюль павильона Часов, заметил, как к нему из внутренних покоев дворца направляется человек огромного роста и устрашающего вида; вежливо, но твердо, словно исполняя возложенную на него миссию по наведению порядка в общей свалке и соблюдению справедливости в деле сведения счетов, он сказал:
- Капитан! Когда вы увидите, как по лестнице спускается, размахивая саблей, человек в красном колпаке, арестуйте его и прикажите своим людям обыскать: он украл футляр с брильянтами.
- Слушаюсь, господин Майяр, - отвечал Питу, поднеся руку к шляпе.
- Так-так... - молвил бывший судебный исполнитель, - вы, стало быть, меня знаете, дружок?
- Еще бы! - вскричал Питу. - Неужто вы забыли, господин Майяр, что мы вместе брали Бастилию?
- Возможно, - отозвался Майяр.
- А позже, в ночь с пятого на шестое октября, мы вместе были в Версале.
- Я там действительно был.
- Черт побери! Вот доказательство: вы сопровождали женщин и еще сразились при входе в Тюильри с привратником, который не хотел вас пропускать.
- Так вы сделаете то, о чем я вам сказал?
- Это и все, что вам будет угодно! Все, что вы мне прикажете! Ведь вы - настоящий патриот!
- И горжусь этим! - проговорил Майяр. - Именно поэтому мы и не должны никому позволять позорить звание, принадлежащее нам по праву. Ага! Вот тот, о ком я вам говорил.
И действительно, в эту самую минуту на лестнице показался г-н де Босир; размахивая саблей, он прокричал:
"Да здравствует нация!"
Питу подал знак Телье и Манике, которые, не привлекая ничьего внимания, заняли места у двери; сам Питу стал поджидать г-на де Босира у нижней ступеньки лестницы.
Однако тот заприметил маневр и, несомненно, почувствовал беспокойство: он остановился, будто что-то забыл, и рванулся назад.
- Прошу прощения, гражданин, - обратился к нему Питу, - выход здесь.
- А-а, так выход здесь, говорите?
- Есть приказ очистить Тюильри: проходите, пожалуйста.
Босир задрал голову и продолжал спускаться по лестнице Дойдя до последней ступеньки, он приложил руку к красному колпаку и развязно произнес:
- Ну, так как, товарищ, могу я пройти или нет?
- Можете; но сначала необходимо подвергнуться небольшой формальности, - отвечал Питу.
- Хм! Что за формальность, дорогой капитан?
- Вас обыщут, гражданин.
- Обыщут?
- Обыскивать патриота, победителя, человека, изничтожившего аристократов?
- Таков приказ; итак, товарищ, а мы ведь товарищи, верно? - заметил Питу. - Вложите свою большую саблю в ножны, она теперь не нужна, ведь все аристократы перебиты, - и дайте себя обыскать по доброй воле, иначе мне придется применить силу.
- Силу? - переспросил Босир. - Ты так говоришь, потому что у тебя за спиной двадцать человек; а вот ежели б мы разговаривали с глазу на глаз!..
- Если бы мы были одни, гражданин, - подхватил Питу, - я бы сделал следующее: я бы тебя взял правой рукой за запястье, вот так, смотри! Левой рукой я вырвал бы у тебя саблю и сломал бы ее об колено, потому что она недостойна честного человека, после того как побывала в руках у вора!
И Питу, перейдя от слов к делу, схватил мнимого патриота правой рукой за запястье, левой вырвал у него саблю и, наступив на лезвие, отломал эфес и отшвырнул его подальше.
- Вор?! - взревел человек в красном колпаке. - Я, господин де Босир, - вор?!
- Друзья мои, - молвил Питу, подтолкнув бывшего гвардейца к своим людям, - обыщите господина де Босира!
- Ну что ж, обыскивайте! - поднимая руки, смиренно проговорил бывший гвардеец. - Обыскивайте!
Не дожидаясь позволения г-на де Босира, солдаты приступили к обыску; однако, к величайшему изумлению Питу и в особенности Майяра, поиски оказались тщетны: напрасно ему выворачивали карманы, ощупывали его в самых потайных местах - у бывшего гвардейца обнаружили только колоду истертых карт с едва различимыми мастями и деньги: одиннадцать су.
Питу взглянул на Майяра.
Тот пожал плечами с таким видом, словно хотел сказать: "Что же вы хотите?"
- Обыщите еще раз! - приказал Питу, одним из главных качеств которого было терпение.
Босира обыскали еще раз, но и повторный обыск оказался столь же бесплодным, как первый: кроме все той же колоды карт и одиннадцати су у него так ничего и не нашли.
Господин де Босир ликовал. |
|