В категории материалов: 179
Показано материалов: 36-40 |
Страницы: « 1 2 ... 6 7 8 9 10 ... 35 36 » |
|
Молчание, встретившее Фуке, сразу предупредило его о грозившей ему опасности.
Король молчал, пока Фуке дошел до середины комнаты. Юношеская застенчивость Людовика заставляла его сдерживаться. Фуке воспользовался удобным случаем.
- Государь, - сказал он, - я с нетерпением ждал возможности увидеть ваше величество.
- Почему? - заговорил король.
- Потому что хотел сообщить вашему величеству хорошую новость.
Не обладая великодушием и благородством Фуке, Кольбер во многих отношениях походил на него, не уступая ему в проницательности и знании людей. Кроме того, у него была способность владеть собой, которая лицемерам время обдумать и приготовиться, чтобы сильнее нанести удар.
Он угадал, что Фуке идет навстречу удару, который хотел нанести он, Кольбер. Его глаза блеснули.
- Какую совесть? - спросил король.
Фуке положил на стол свиток бумаги.
- Прошу ваше величество соблаговолить взглянуть на эту работу, - произнес он.
Король медленно развернул свиток.
- Планы? - удивился он. - Чего?
- Новой крепости, государь.
- А, - сказал король, - значит, вы занимаетесь тактикой и стратегией, господин Фуке?
- Я занимаюсь всем, что может принести пользу правлению вашего величества, - ответил Фуке.
- Прекрасные чертежи, - кивнул ему король.
- Без сомнения, ваше величество разбирается в этом плане? - проговорил Фуке, наклоняясь над бумагой. - Вот - пояс стен; тут - форты, передовые укрепления.
- А что кругом?
- Море.
- Что же это за место?
- Бель-Иль, - негромко произнес Фуке.
Услыхав это название, Кольбер сделал такое заметное движение, что король оглянулся, призывая его к сдержанности.
Суперинтенданта, видимо, нисколько не смутили на движение Кольбера, ни предупреждающий взгляд короля.
- Значит, господин Фуке, вы велели укрепить Бель-Иль?
- Да, государь, и я привез планы и счета вашему величеству, - ответил Фуке. - На это дело я истратил миллион шестьсот тысяч ливров.
- А для чего это? - холодно спросил Людовик, подстрекаемый полным ненависти взглядом Кольбера.
- Мою цель легко понять, - ответил Фуке. - У вашего величества были натянутые отношения с Великобританией.
- Да, но с момента реставрации короля Карла Второго я заключил с ней союз.
- Это случилось месяц тому назад, ваше величество. А укрепления Бель-Иля начаты шесть месяцев назад.
- Значит, они стали бесполезны.
- Крепость никогда не бывает бесполезна, ваше величество: я укреплял Бель-Иль против Монка, Ламберта и граждан Лондона, которые играли в солдатики. Теперь Бель-Иль будет крепостью против Голландии, с которой либо ваше величество, либо Англия неминуемо начнете войну.
Король опять взглянул на Кольбера.
- Кажется, Бель-Иль принадлежит вам, господин Фуке? - спросил Людовик.
- Нет, государь.
- Кому же?
- Вашему величеству.
Кольбер почувствовал такой ужас, точно под его ногами разверзлась бездна.
Людовик вздрогнул от восхищения гениальностью или преданностью Фуке.
- Объяснитесь, сударь, - попросил он.
- Дело очень просто, ваше величество. Бель-Иль мое имение, и я укрепил его на свои средства. Но так как никто в мире не может запретить смиренному подданному сделать скромный подарок своему королю, то я и подношу вашему величеству Бель-Иль. Всякая крепость должна принадлежать королю. Отныне ваше величество может держать там надежный гарнизон.
Кольбер чуть не покатился по скользкому паркету; чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться за колонку в резной обшивке стен.
- Вы проявили большие военные способности, господин Фуке, - заметил Людовик XIV.
- Ваше величество, первая мысль явилась не у меня; некоторые офицеры внушили мне ее. И самые планы начерчены одним из талантливейших наших инженеров.
- Его имя?
- Дю Баллон.
- Дю Баллон? Я его не знаю, - сказал Людовик и прибавил:
- Очень жаль, господин Кольбер, что мне неизвестен даровитый человек, делающий честь моему царствованию.
Говоря это, король повернулся к Кольберу.
Кольбер был раздавлен всем происшедшим. Пот струился по его лицу; он не мог вымолвить ни слова. Он переживал невыразимые муки.
- Запомните это имя! - бросил. Людовик XIV.
Кольбер поклонился. Он был белее своих манжет из фламандского кружева.
Фуке продолжал:
- Каменная кладка сделана на римской мастике; архитекторы составили мне ее по описаниям древних.
- А пушки? - спросил Людовик.
- О, ваше величество, это уж ваша забота. Мне не подобает ставить пушки, пока ваше величество не объявите, что в Бель-Иле вы у себя дома.
Людовик колебался между ненавистью, которую ему внушал этот могущественный человек, и жалостью к другому, такому подавленному и казавшемуся неудачной подделкой первого.
Но сознание королевского долга пересилило в нем человеческие чувства.
Он указал пальцем на бумагу.
- Работы, вероятно, дорого обошлись вам? - посмотрел он в лицо Фуке.
- Мне кажется, я имел честь назвать вашему величеству сумму?
- Повторите, я забыл.
- Миллион шестьсот тысяч ливров.
- Миллион шестьсот тысяч? Вы чудовищно богаты, господин Фуке!
- Это вы, ваше величество, богаты, - ответил суперинтендант, - так как Бель-Иль принадлежит вам, государь.
- Да, благодарю; но как бы я ни был богат, господин Фуке... - начал король.
- Что такое, ваше величество? - спросил Фуке.
- Я предвижу момент, когда у меня недостанет денег.
- У вас, государь?
- Да, у меня.
- Когда же?
- Например - завтра.
- Может быть, ваше величество, вы окажете мне честь и объясните, в чем дело?
- Мой брат женится на английской принцессе. |
|
Сапоги сняли, разрезав их на ремешки, и ноги исполина упали на кровать. С него срезали все остальное платье; отнесли в ванну и целый час продержали в теплой воде; надели на него чистое белье; уложили в согретую грелкой постель. Все это стоило большого труда. Усилия слуг пробудили бы мертвого, но Портос даже не открыл глаз, ни на секунду не прервал своего могучего храпа.
Арамис, худощавый и нервный, собрав все свое мужество, хотел превозмочь усталость и поработать с Гурвилем и Пелисоном, но, внезапно лишившись чувств, повалился на стул и не смог подняться. Его отнесли в соседнюю комнату. Вскоре отдых в удобной кровати успокоил его возбужденный мозг.
Глава 27
ФУКЕ ДЕЙСТВУЕТ
Тем временем Фуке мчался к Лувру на своих английских лошадях.
Король работал с Кольбером.
Вдруг Людовик задумался. Два смертных приговора, которые он подписал, вступая на трон, время от времени вспоминались ему. Когда он сидел с отрытыми глазами, они вставали перед ним, как два траурных пятна. Когда он опускал веки, ему представлялись два пятна крови.
- Господин Кольбер, - внезапно повернулся он к интенданту, - мне иногда кажется, что люди, которых я осудил по вашему совету, не были так уж виновны.
- Ваше величество, они были выбраны из стаи откупщиков, чтобы покарать их в пример другим.
- Кто выбрал их?
- Необходимость, государь, - холодно ответил Кольбер.
- Необходимость! Великое слово! - прошептал молодой король.
- Великая богиня, ваше величество.
- Не правда ли, это были преданные друзья суперинтенданта финансов?
- Да, ваше величество, это были его друзья, которые за него отдали бы жизнь.
- Они ее и отдали, - заметил король.
- Правда, но, к счастью, без всякой пользы, а это не входило в их намерения.
- Сколько денег присвоили эти люди?
- Около десяти миллионов, причем шесть были конфискованы у них.
- И эти деньги у меня в казне? - спросил король с чувством отвращения.
- Да, ваше величество; но эта конфискация, которая должна была бы разорить Фуке, не достигла своей цели.
- Какой из этого вывод, господин Кольбер?
- Я считаю, что, если Фуке поднял против вашего величества толпу мятежников для того, чтобы спасти от казни своих друзей, он поднимет целую армию, когда самому понадобится избегнуть кары.
- Удивляюсь, - сказал король, - что, думая так о Фуке, вы давно не дали мне совета.
- Какого совета, ваше величество?
- Сначала скажите мне ясно и определенно, что вы думаете о Фуке.
- Я думаю, государь, что Фуке не довольствуется тем, что приобретает деньги, как кардинал Мазарини, отнимая таким путем у вашего величества часть вашего могущества, но и привлекает к себе всех любителей веселой, роскошной жизни, поклонников того, что бездельники называют поэзией, а политики - испорченностью; что, поднимая против вас, государь, подданных вашего величества, он наносит ущерб королевским правам, и если так будет продолжаться, он сделает из вашего величества слабого и незначительного короля.
- А как называют такие замыслы, господин Кольбер?
- Государственным преступлением.
- И что делают с такими преступниками?
- Их арестовывают, судят и карают.
- А вы уверены, что Фуке задумал совершить то преступление, которое вы ему приписываете?
- Более того, государь. Он уже приступил к исполнению своего замысла.
Есть очевидное, осязательное, вещественное доказательство его измены.
- Какое?
- Я узнал, что Фуке укрепляет Бель-Иль.
- С какой целью?
- С целью со временем защищаться от короля.
- Но если это верно, господин Кольбер, - Людовик, - необходимо немедленно же поступить как вы говорили: нужно арестовать Фуке!
- Невозможно!
- Я уже, кажется, говорил вам, что этого слова не должны произносить те, кто мне служит.
- Слуги вашего величества не могут помешать Фуке быть суперинтендантом.
- Так что же из того?
- Благодаря этой должности за него весь парламент, так же как и вся армия - благодаря его щедрости, все писатели - благодаря его любезности, все дворянство - благодаря его подаркам.
- Значит, другими словами, я бессилен против Фуке?
- Да, по крайней мере, в настоящую минуту, ваше величество.
- Вы плохой советчик, господин Кольбер.
- О нет, ваше величество, я не ограничиваюсь простым указанием на опасность.
- Полно. Как можно подкопаться под этого колосса?
И король с горечью засмеялся.
- Он поднялся благодаря деньгам, убейте его деньгами же, ваше величество.
- Лишить его должности?
- Это плохое средство.
- Укажите хорошее.
- Разорите его.
- Как?
- Воспользуйтесь любым удобным случаем.
- Каким?
- Вот, например, его королевское высочество будет венчаться. Свадьба должна быть великолепна. Это прекрасный повод потребовать у него миллион. Фуке, который охотно платит двадцать тысяч, когда он должен всего пять, конечно, без труда найдет миллион для вашего величества.
- Хорошо, - согласился Людовик XIV.
- Если вашему величеству угодно подписать ордер, я сам пошлю за деньгами.
И, подвинув королю бумагу, Кольбер подал ему перо.
В эту минуту дверь приоткрылась, и лакей доложил о приходе суперинтенданта финансов.
Людовик побледнел. Кольбер уронил перо и отошел от короля, которого он словно осенял черными крыльями, как злой ангел.
Фуке вошел и, как опытный царедворец, с первого же взгляда понял положение вещей. Положение было неутешительным для него, хотя он и сознавал свою силу. Маленькие черные, глаза Кольбера, расширенные завистью, и светлый, горевший гневом взгляд Людовика XIV не предвещали ничего хорошего. |
|
- Не обманывайтесь... Умоляю вас, не обманывайтесь... выслушайте меня... Вернемся к д'Артаньяну. При каких обстоятельствах вы его видели?
- Он явился за деньгами с чеком короля.
- Личным?
- Подписанным его величеством.
- Видите! Так знайте, д'Артаньян побывал в Бель-Иле переодетый. Он выдавал себя за управляющего, которому его господин поручил купить участки для солеварен. А у д'Артаньяна один господин - король; значит, он был послан королем. Он видел Портоса.
- Кто такой Портос?
- Простите, я обмолвился. В Бель-Иле он встретил дю Валлона и теперь не хуже нас с вами знает, что Бель-Иль укреплен.
- И вы думаете, что его послал король? - в раздумье спросил Фуке.
- Не сомневаюсь.
- Ив руках короля д'Артаньян - опасное оружие?
- Самое опасное из всех.
- Значит, я с первого взгляда правильно оценил его.
- Как?
- Я хотел расположить его к себе.
- Если вы нашли, что это самый храбрый, умный и ловкий человек во всей Франции, вы его оценили верно.
- Значит, во что бы то ни стало нужно привлечь его на нашу сторону.
- Кого? Д'Артаньяна?
- Разве вы не разделяете моего мнения?
- Разделяю, но вы не привлечете его к себе.
- Почему?
- Потому, что мы упустили удобный момент. Он был не в ладах со двором; следовало воспользоваться этим. Но потом он побывал в Англии, способствовал реставрации, приобрел состояние и, наконец, вернулся на службу к королю. Это значит, что ему хорошо платят за службу.
- Мы дадим ему больше, вот и все.
- О, сударь, простите. У д'Артаньяна только одно слово, и когда он его дал, то не берет назад.
- Какой же ваш вывод? - встревожено спросил Фуке.
- Я считаю, что надо отразить страшный удар.
- Как?
- Погодите... Д'Артаньян явится к королю с отчетом.
- Я полагаю, вы его намного опередили.
- Приблизительно часов на десять.
- Значит, спешить нечего.
Арамис покачал головой.
- Посмотрите на эти несущиеся по небу облака, на ласточек, рассекающих воздух. Д'Артаньян быстрее облака и птицы; д'Артаньян - это несущий их ветер. Это сверхчеловек. Он мой ровесник, и я знаю его тридцать пять лет.
- Так что же делать?
- Выслушайте мои расчеты, господин Фуке. Я послал к вам дю Валлона в два часа ночи; он уехал за восемь часов до меня. Когда он явился?
- Приблизительно часа четыре тому назад.
- Вот видите! Я приехал на четыре часа скорее, чем он. А между тем Портос отличный наездник; он загнал восемь лошадей: я видел их трупы. Я проехал на почтовых пятьдесят лье, но у меня подагра, камни в почках, словом, я умираю от усталости. Мне пришлось в Туре отдохнуть; оттуда я ехал в карете полуживой. Мой экипаж едва не опрокинулся; иногда я лежал на его сиденье, иногда на стенке, а четверка лошадей шла карьером. Наконец я здесь, совершив путь на четыре часа быстрее, чем Портос. Но д'Артаньян не весит трехсот фунтов, как Портос; у него нет подагры и камней в почках, как у меня; это не наездник, а кентавр. Видите ли, он уехал в Бель-Иль, когда я отправился в Париж, и несмотря на то, что я опередил его на десять часов, д'Артаньян приедет через два часа после меня.
- Но ему может помешать какая-нибудь случайность.
- Для него не существует случайностей.
- А если не хватит лошадей?
- Он побежит быстрее самой быстрой лошади.
- Что за человек!
- Да, этого человека я люблю и восхищаюсь им.
Я люблю его, потому что он добр, благороден, честен; восхищаюсь им, так как для меня он воплощение человеческого могущества. Но, любя его, преклоняясь перед ним, я его боюсь и остерегаюсь. Итак, сударь, вот какой вывод: через два часа д'Артаньян будет здесь. Опередите его, поезжайте в Лувр, повидайтесь с королем раньше, чем к нему явится д'Артаньян.
- Что сказать королю?
- Ничего. Подарите ему Бель-Иль.
- О, д'Эрбле, д'Эрбле! Сколько планов рушится! - воскликнул Фуке. - И так внезапно!
- После неудавшегося плана всегда можно задумать и выполнить другой.
Никогда не следует приходить в отчаяние. Поезжайте, поезжайте, сударь, скорее.
- А наш отборный гарнизон? Король тотчас же сменит его.
- Когда этот гарнизон вступил в Бель-Иль, он был предан королю; теперь он ваш. То же будет со всяким другим через две недели. Не упреждайте событий. Неужели вы предпочитаете удержать два-три полка вместо того, чтобы через год подчинить себе целую армию? Разве вы не понимаете, что ваш теперешний гарнизон создаст вам сторонников в Ла-Рошели, в Нанте, в Бордо, в Тулузе, всюду, куда его пошлют? Поезжайте к королю, господин Фуке, поезжайте. Время идет, и пока мы его теряем, д'Артаньян летит по дороге как стрела.
- Вы знаете, господин д'Эрбле, что каждое ваше слово - семя, которое в моем уме прорастает и приносит плоды. Я еду в Лувр.
- Помните, д'Артаньяну не нужно ехать через Сен-Манде. Он прямо отправится в Лувр; нужно вычесть этот час из того времени, которое есть у нас в запасе.
- Может быть, у д'Артаньяна есть все, но у него нет моих английских лошадей. Через двадцать пять минут я буду в Лувре.
И, не теряя ни секунды, Фуке приказал подать лошадей. Арамис успел сказать ему:
- Возвращайтесь так же быстро, как поедете туда; буду ждать вас с нетерпением.
Через пять минут министр летел к Парижу.
Между тем Арамис попросил указать ему комнату, где отдыхал Портос.
На кровати лежал Портос. Его лицо покраснело, лучше сказать - полиловело, глаза опухли, рот был открыт. От храпа, который вырывался из глубин его груди, дрожали оконные стекла. Глядя на вздувшиеся мышцы его лица, на спутанные и прилипшие ко лбу волосы, на сильное движение поднимавшегося подбородка и плеч, нельзя было не почувствовать своего рода восхищения: сила, доходящая до такой степени, почти божественна.
По приказанию Пелисона слуга разрезал сапоги Портоса, потому что просто снять их не было ни малейшей возможности. Четверо лакеев тщетно пробовали стянуть их. Им даже не удалось разбудить Портоса. |
|
Несмотря на быстроту переправы, д'Артаньяна мучили нетерпение и досада, о которых могла бы рассказать только палуба баркаса: он без устали ходил по ней взад и вперед в течение трех часов.
От набережной, к которой пристал его баркас, д'Артаньян мигом добрался до епископского дворца.
Своим быстрым возвращением он думал смутить Арамиса. Ему хотелось упрекнуть Арамиса в лукавстве, сделав это сдержанно, но достаточно тонко, чтобы заставить Арамиса почувствовать все последствия такого поведения и вырвать у него хоть часть тайны. Он, наконец, надеялся словесной атакой, как штыковым ударом, разрушить таинственность, окружавшую Арамиса, и заставить его открыть свои карты.
Но в передней он встретил камердинера, который, глупо улыбаясь, преградил ему дорогу.
- К его преосвященству! - крикнул Д'Артаньян, стараясь рукою отстранить камердинера.
- К его преосвященству?
- Ну да, конечно. Разве ты не узнаешь меня, дурак?
- Конечно, вы шевалье Д'Артаньян. Но его преосвященства нет дома.
- Как? Его преосвященства нет дома? Где же он?
- Уехал.
- Куда?
- Не знаю, но, может быть, его преосвященство сообщает это вам в письме, которое он поручил мне отдать вашей милости.
И камердинер вынул из кармана письмо.
- Давай скорей, чучело! - вскричал Д'Артаньян, вырывая письмо из рук слуги. - Да, да, - прибавил он, пробежав глазами первые строки, - О, я понимаю!
И он прочитал вполголоса:
"Дорогой друг!
Крайне неотложное дело призывает меня в один из приходов моей епархии. Я надеялся повидаться с вами перед отъездом, но теперь потерял эту надежду, так как вы, вероятно, проведете в Бель-Иле два-три дня с нашим милым Портосом.
Развлекайтесь, но не старайтесь состязаться с ним за столом; я этого не посоветовал бы даже Атосу в самые лучшие его дни.
До свидания, дорогой друг! Поверьте, я глубоко сожалею, что не мог лучше и дольше воспользоваться вашим милым обществом".
- Черт возьми, - сказал д'Артаньян, - меня провели! Ах я дурак, болван, трижды идиот! Но посмотрим, чья возьмет в конце концов. О, меня обманули, как обезьяну, которой дают пустой орех!
И, отвесив пощечину улыбающемуся камердинеру, мушкетер выбежал из епископского дворца.
Как ни хорош был Хорек, для такой спешной поездки он не годился. Поэтому д'Артаньян выбрал на почтовом дворе лошадь, которая благодаря его шпорам и твердой руке доказала, что олени совсем не самые быстроногие создания в мире.
Глава 26
Д'АРТАНЬЯН СПЕШИТ, ПОРТОС ХРАПИТ, А АРАМИС ДАЕТ СОВЕТ
Часов через тридцать - тридцать пять после описанных нами событий Фуке, по обыкновению приказав никого не принимать, сидел у себя в кабинете в знакомом уже нам доме в Сен-Манде и работал. Внезапно во двор влетела карета, запряженная четверкой взмыленных лошадей. Очевидно, ее ожидали, потому что четверо лакеев бросились к дверцам экипажа и открыли их.
Фуке поднялся из-за письменного стола и быстро подошел к окну, в то время как из кареты выходил прибывший гость, который с трудом сошел с подножки в три ступеньки, опираясь на плечи лакеев. Когда он назвал свое имя, один из слуг побежал к подъезду и исчез в передней. Слуга торопился сообщить о приезде гостя своему господину, но ему не пришлось стучаться в двери кабинета.
Фуке уже стоял на пороге. - Его преосвященство ваннский епископ, доложил лакей.
- Хорошо, - ответил Фуке.
Потом, наклонившись над перилами лестницы, по нижним ступеням которой уже поднимался Арамис, сказал:
- Вы, мой друг? Так рано?
- Да, я. Но истерзанный, разбитый, как видите.
- О, бедный друг! - посочувствовал Фуке, предлагая Арамису руку, на которую тот оперся.
Все слуги почтительно отступили.
- Ничего! - отозвался Арамис. - Все это не беда, раз я доехал. Это важнее всего.
- Говорите скорее, - сказал Фуке, запирая двери кабинета.
- Нас никто не подслушает?
- Будьте покойны.
- Дю Валлон приехал?
- Да.
- И вы получили мое письмо?
- Да. Дело, по-видимому, серьезно, раз оно потребовало вашего присутствия в Париже, в то время как вы так нужны в другом месте.
- Да, крайне серьезно.
- Благодарю, благодарю вас. В чем же дело? Но, ради бога, прежде всего отдохните, дорогой друг. Вы ужасно бледны.
- Мне действительно нехорошо. Но прошу вас, не обращайте на меня внимания. Дю Валлон ничего не сказал вам, отдавая письмо?
- Нет. Я услышал шум, подошел к окну и увидел нечто вроде мраморного всадника. Я вышел к нему; он мне протянул письмо, и его лошадь тотчас пала на месте.
- А он?
- Он тоже упал. Его подняли и отнесли в комнаты.
Прочтя письмо, я зашел к нему, чтобы расспросить о подробностях, но он так крепко спал, что не было возможности его разбудить. Мне стало его жаль; я приказал снять с барона сапоги и не тревожить его.
- Хорошо. Дело вот в чем. Вы видели в Париже д'Артаньяна?
- Конечно. Это человек умный и даже благородный, хотя по его милости погибли наши друзья Лиодо и д'Эмери.
- Увы, знаю. В Туре я встретил курьера, который вез мне письмо Гурвиля и депеши Пелисона. Вы думали об этом событии?
- Да.
- И вы поняли, что это было нападение на вас?
- Сознаюсь, у меня тоже явилась эта мрачная мысль. |
|
- Идите по коридору и откройте вторую дверь налево.
- Благодарю. До свиданья.
И д'Артаньян ушел в направлении, указанном епископом.
Через десять минут он вернулся.
Арамис сидел между настоятелем-доминиканцем и главой иезуитской коллегии совершенно в таком же положении, в каком мушкетер застал его однажды в гостинице Кревкера.
Их присутствие не смутило мушкетера.
- В чем дело? - неторопливо спросил Арамис. - Вы, кажется, хотите что-то сообщить мне, дорогой друг?
- Дело в том, - ответил д'Артаньян, пристально глядя в лицо Арамису, - что Портоса нет в комнате.
- Где же он может быть?
- Я спрашиваю вас об этом.
- А вы не узнавали у слуг?
- Спрашивал.
- Что же вам ответили?
- Что Портос часто уходит из дому, не предупредив никого, и что, вероятно, он ушел или уехал.
- Что же вы сделали?
- Я побывал в конюшне, - спокойно произнес мушкетер.
- Зачем?
- Чтобы посмотреть, уехал ли Портос верхом.
- И что же? - спросил епископ.
- В стойле номер пять нет лошади по имени Голиаф.
Мушкетер сильно волновался, между тем как Арамис вел разговор самым любезным тоном.
- О, я понимаю, - улыбнулся Арамис, подумав с минуту. - Портос уехал, чтобы сделать нам сюрприз.
- Сюрприз?
- Да. Канал, идущий отсюда к морю, славится своими утками, чирками и бекасами; это любимая дичь Портоса. Он привезет нам на завтрак дюжину вкусных птиц.
- Вы думаете? - засомневался д'Артаньян.
- Вполне уверен. Куда бы мог он иначе уехать?
Я уверен, что он взял с собой ружье.
- Возможно, - проговорил д'Артаньян.
- Знаете что, дорогой друг? Садитесь на коня и догоните его.
- Хорошо, - сказал д'Артаньян. - Сейчас поеду.
Арамис позвонил и велел вошедшему лакею распорядиться, чтобы оседлали лошадь, которую выберет господин д'Артаньян.
Подле дверей лакей отошел в сторону, чтобы пропустить вперед мушкетера.
В это время глаза лакея встретились с глазами его господина. Легкое движение бровей показало умному соглядатаю, что ему надо делать.
Д'Артаньян вскочил в седло. Арамис услышал стук подков о камни.
Через мгновение слуга вернулся.
- Что? - спросил его епископ.
- Монсеньер, он едет вдоль канала к морю, - ответил слуга.
- Хорошо, - отпустил его Арамис.
Действительно, мушкетер, отбросив все подозрения, ехал к океану в надежде увидеть среди дюн или на отмели исполинскую фигуру Портоса.
Два часа д'Артаньян отыскивал Портоса; наконец он вернулся домой.
"Мы, верно, разминулись, - думал он, - и сейчас оба мои товарища, должно быть, ждут моего возвращения".
Д'Артаньян ошибся. Он не нашел Портоса в епископском доме, так же как и на берегу канала.
На верху лестницы его ждал Арамис с опечаленным лицом.
- Вас не догнали, дорогой д'Артаньян? - еще издали крикнул он.
- Нет. А вы за мной посылали?
- Я в отчаянии, дорогой друг, в отчаянии, что заставил вас проехаться напрасно. В семь часов пришел священник из Сен-Патерна. На дороге он встретил дю Валлона, который, не желая никого будить, уехал тайком; ему же Портос поручил сказать, что он боится, как бы Жетар в его отсутствие не напортил чего-нибудь, а потому решил, воспользовавшись приливом, отправиться в Бель-Иль.
- Но ведь Голиаф не мог проскакать четыре лье по морю?
- Там добрые шесть, - поправил его Арамис.
- Тем более.
- Поэтому-то, милый друг, - с кроткой улыбкой заметил прелат, - Голиаф стоит в конюшне и, кажется, очень доволен, что на его спине нет Портоса.
Действительно, лошадь привели обратно с того места, где исполин сел на свежего коня. Таково было распоряжение прелата, от внимания которого не ускользала ни одна мелочь.
Мушкетер сделал вид, что вполне поверил этому объяснению.
Он начал притворяться под влиянием все более и более усиливавшихся в нем подозрений.
За завтраком он сидел между иезуитом и Арамисом и улыбался сидевшему напротив него доминиканцу, жирная физиономия которого была ему порядком противна.
Роскошный завтрак сильно затянулся. Великолепные испанские вина, прекрасные морбиганские устрицы, отборная рыба из устья Луары, исполинские пенбефские креветки, нежная полевая дичь украшали стол. Д'Артаньян много ел и мало пил, Арамис не пил совсем или, по крайней мере, пил только воду.
После завтрака Д'Артаньян сказал:
- Дайте мне ружье.
- Вы хотите пойти на охоту?
- Я думаю, что в ожидании Портоса мне лучше всего будет этим заняться.
- Возьмите любое со стены.
- Вы не отправитесь со мною?
- Ах, дорогой друг, очень бы хотел, но епископам охота запрещена.
- А! - ответил Д'Артаньян. - Я этого не знал.
- Кроме того, - добавил Арамис, - до двенадцати у меня дела.
- Значит, мне придется идти одному? - спросил д'Артаньян.
- Да, к сожалению. Но, главное, возвращайтесь к обеду.
- Право, у вас кормят так хорошо, что я не могу не вернуться.
Д'Артаньян встал из-за стола, поклонился своим сотрапезникам, взял ружье, но вместо того, чтобы отправиться на охоту, быстро направился в маленький ваннский порт.
Он несколько раз оглядывался, желая узнать, идут ли за ним: никого и ничего не было видно.
За двадцать пять ливров он нанял маленький рыбачий баркас и в половине двенадцатого отчалил, вполне уверенный, что его не выследили. И правда, за ним никто не ехал. Только иезуит, с утра стоявший на высокой колокольне своей церкви, не пропустил ни одного его шага, следя за ним в сильную подзорную трубу.
Без четверти двенадцать Арамис узнал, что лодка д'Артаньяна направилась к Бель-Илю.
Лодка шла быстро; сильный северо-западный ветер нес ее к острову.
По мере того как Д'Артаньян приближался к цели, он все пристальнее вглядывался в берег. Он искал глазами в толпе или среди укреплений яркий костюм Портоса и его массивную фигуру.
Поиски д'Артаньяна были напрасны: он высадился, никого не встретив, и первый же солдат, к которому он обратился, сказал ему, что господин барон еще не вернулся из Ванна.
Не теряя ни минуты, Д'Артаньян приказал рулевому держать курс на мыс Сарзо. |
|