В категории материалов: 179
Показано материалов: 21-25 |
Страницы: « 1 2 3 4 5 6 7 ... 35 36 » |
|
Глава 35
В ГАВРЕ
Все эти придворные, блестящие, веселые, оживленные, приехали в Гавр через четыре дня после отъезда из Парижа. Было уже около пяти часов вечера; от принцессы не приходило пока никаких известий.
Начались поиски квартир; кое-где вспыхивали споры между господами и ссоры между лакеями. И вот в разгаре этой суматохи де Гишу показалось, что он видит Маникана. Действительно, Маникан приехал, но так как Маликорн завладел его лучшим костюмом, то он был лишь в фиолетовом вышитом серебром бархатном платье, которое он успел выкупить.
Посмотрев на печальное лицо Маникана, граф не мог удержаться от смеха.
- О мой бедный Маникан, - заметил он, - какой ты фиолетовый! Ты в трауре?
- Да, я ношу траур, - ответил тот.
- По ком или по чем?
- По моему исчезнувшему голубому с золотом камзолу. У меня остался только этот, да и то мне пришлось долго экономить, чтобы выкупить его.
- В самом деле?
- Право, тебя это не может удивить, ты ведь оставил меня без денег.
- Но ты приехал, это главное.
- Да, приехал, и по ужасным дорогам.
- Где ты поместился?
- Нигде!
Де Гиш рассмеялся.
- Ну так где поместишься?
- Там же, где ты.
- Я и сам не знаю.
- Значит, ты или принц не сняли заранее дома?
- Ни он, ни я об этом не подумали. Я полагаю, что Гавр велик и что в нем найдется конюшня на двенадцать лошадей и порядочный дом в приличном квартале...
- О, хороших домов здесь много, только не для нас.
- Как не для нас? Для кого же?
- Да для англичан! Все дома сняты герцогом Бекингэмом.
- Что? - спросил де Гиш, которого это имя заставило насторожиться.
- Да, мой дорогой, герцогом Бекингэмом. Его милость прислал заранее курьера, который здесь уже три дня и снял все хорошие помещения в городе.
- Но ведь не занимает же герцог всего Гавра, черт побери!
- Конечно, не занимает, потому что он еще не высадился, но когда высадится, займет.
- Хорошо! Человек, занявший целый дом, довольствуется им и не снимает второго.
- Да, но два человека?
- Ну, допустим - два дома... четыре, шесть, десять, если хочешь, но ведь в Гавре домов сто.
- В таком случае сняты все сто.
- Невозможно.
- Ах, упрямец, говорю я тебе, что Бекингэм снял все дома, окружающие здание, где должны остановиться вдовствующая королева Англии и принцесса, ее дочь.
- Ого, вот это интересно! - сказал де Бард, поглаживая шею своей лошади.
- Но это так.
- Вы уверены, господин де Маникан?
Задавая вопрос, де Вард искоса посмотрел на де Гиша, словно желая узнать, насколько можно доверять его другу.
Тем временем наступила ночь. Факелы, пажи, лакеи, конюхи, лошади и кареты наводнили порт и площадь. Факелы отражались в канале, который наполнялся водой прилива, а по другую сторону мола виднелись тысячи лиц любопытных матросов и горожан, старавшихся не упустить ни одной подробности зрелища.
- Но, - вскричал де Гиш, - почему герцог Бекингэм решил так заблаговременно нанять помещения?
- На это у него была причина, - ответил Маникан.
- Ты знаешь ее? Скажи!
- Наклонись.
- Что же? Этого нельзя сказать громко?
- Суди сам.
Де Гиш наклонился.
- Любовь, - прошептал Маникан.
- Я ничего больше не понимаю.
- Скажи лучше: "еще не понимаю".
- Объясни.
- Слушай же: говорят, что его высочество герцог Орлеанский будет самым несчастным из мужей.
- Как? Герцог Бекингэм?..
- Это имя приносит несчастье особам королевского дома Франции.
- Итак, герцог?..
- Уверяют, будто он до безумия влюблен в принцессу и не хочет никого подпускать к ней.
Де Гиш вспыхнул.
- Хорошо, хорошо, благодарю, - сжал он руку Маникана. Потом он выпрямился и добавил:
- Ради бога, Маникан, постарайся, чтобы это не дошло до ушей французов, в противном случае, Маникан, под солнцем нашей страны засверкают шпаги, которым не страшна английская сталь.
- Впрочем, - продолжал Маникан, - я не знаю, не выдумка ли эта любовь; может быть, все это басни.
- Нет, - сказал де Гит, стиснув зубы, - это, должно быть, правда.
- В конце концов какое дело тебе да и мне тоже, станет или нет принц тем, кем был покойный король? Герцог Бекингэм-отец - для королевы; герцог Бекингэм-сын - для молодой принцессы; для всех остальных - ничего.
- Маникан, Маникан!
- Черт возьми! Это или факт, или, по крайней мере, общее мнение.
- Замолчи, - остановил его граф.
- А почему нужно молчать? - возразил де Вард, - это очень почетно для французской нации. Вы не разделяете моего мнения, виконт?
- Какого? - грустно спросил Бражелон.
- Я спрашиваю, не почетно ли, что англичане оказывают честь красоте наших королев и принцесс?
- Простите, я не знаю, о чем идет речь, и прошу объяснить мне.
- Герцогу Бекингэму-отцу нужно было приехать в Париж, чтобы его величество король Людовик Тринадцатый заметил, что его жена одна из красивейших женщин французского двора. Теперь нужно, чтобы Бекингэм-сын, в свою очередь, подтвердил красоту принцессы французской крови своим преклонением перед ней. Отныне дипломом на красоту будет служить любовь, внушенная нашим заморским соседям. |
|
- Право, можно подумать, - продолжал принц, - что ты никогда не видел этой маленькой девочки.
- Я ее видел, ваше высочество, правда, лет пять тому назад; а между двенадцатилетним ребенком и семнадцатилетней девушкой - большая разница.
- Ну, говори же свое мнение.
- Я думаю, что портрет приукрашен, ваше высочество.
- О да, это верно, - с торжеством сказал принц. - Художник ей польстил. Но, предположив даже, что она такая, выскажи свое мнение.
- Ваше высочество очень счастливы, имея такую очаровательную невесту.
- Хорошо, это твое мнение о ней, а обо мне?
- Я считаю, ваше высочество, что для мужчины вы слишком красивы.
Шевалье де Лоррен расхохотался.
Принц понял иронию, которая заключалась в мнении де Гиша о нем, и нахмурил брови.
- Не очень-то любезные у меня друзья, - проворчал он.
Де Гиш в последний раз взглянул на портрет и неохотно вернул его принцу.
- Положительно, ваше высочество, я предпочту взглянуть десять раз на вас, чем еще раз на принцессу. Несомненно, де Лоррен усмотрел тайный смысл в словах графа, ускользнувший от принца, и потому заметил:
- Женитесь тогда!
Герцог Орлеанский продолжал накладывать румяна на лицо; покончив с этим, он опять посмотрел на портрет, полюбовался на себя в зеркало и улыбнулся.
Без сомнения, он остался доволен сравнением.
- С твоей стороны очень мило было прийти, - кивнул он де Гишу, - я боялся, что ты уедешь, даже не простившись со мной.
- Ваше высочество слишком хорошо знает меня, чтобы считать способным на подобную неучтивость.
- Ты, вероятно, хочешь попросить меня о чем-нибудь перед отъездом из Парижа?
- Да, ваше высочество, вы угадали, у меня действительно есть к вам просьба.
- Хорошо, говори.
Де Лоррен весь превратился в слух; ему казалось, что всякая милость, оказываемая другому, украдена у него.
Де Гиш колебался.
- Может быть, ты нуждаешься в деньгах? - спросил принц. - Это как нельзя более кстати, я сейчас очень богат. Суперинтендант финансов прислал мне пятьдесят тысяч пистолей.
- Благодарю, ваше высочество, речь идет не о деньгах.
- Чего же ты просишь? Говори.
- Назначения одной фрейлины.
- Ого, Гиш, каким ты становишься покровителем! - презрительно заметил принц. - Неужели ты только и будешь говорить мне о разных дурочках?
Де Лоррен улыбнулся: он знал, что принц не любил, когда покровительствовали женщинам.
- Ваше высочество, - сказал граф, - я не покровительствую особе, о которой говорю вам; за нее просит один из моих друзей.
- А, это дело другого рода. А как зовут особу, за которую просит твой друг?
- Мадемуазель де Ла Бом Леблан де Лавальер, фрейлина вдовствующей герцогини Орлеанской.
- Фи, хромая, - зевнул де Лоррен, полулежа на подушках.
- Хромая? - повторил принц. - И она постоянно будет перед глазами моей жены? Ну, нет, это слишком опасное зрелище при беременности.
Шевалье де Лоррен расхохотался.
- Господин де Лоррен, - остановил его граф, - вы поступаете невеликодушно: я прошу, а вы мне вредите.
- Извините, граф, - сказал де Лоррен, встревоженный тоном, каким де Гиш произнес эти слова. - Я совсем не хотел этого, и, право, мне кажется, что я спутал эту девицу с другой особой.
- Без сомнения. Я уверяю вас, что вы ошиблись.
- Но скажи, для тебя это очень важно, Гиш? - поинтересовался принц.
- Очень, ваше высочество.
- Хорошо, решено. Но больше не проси ни за кого: все места заняты.
- Ах, - воскликнул де Лоррен, - уже полдень: этот час был назначен для отъезда.
- Вы прогоняете меня, сударь? - спросил де Гиш.
- О, вы меня обижаете, граф! - ответил де Лоррен.
- Ради бога, граф; прошу вас, шевалье, не ссорьтесь, - капризно попросил принц. - Разве вы не видите, что это огорчает меня?
- Нужна подпись, - напомнил де Гиш.
- Вынь из этого ящика патент и дай мне.
Одной рукой де Гиш подал принцу бумагу, а другой - перо, которое обмакнул в чернила.
Принц поставил подпись.
- Бери, - сказал он, подавая графу бумагу, - но с условием: помирись с Лорреном.
- Охотно, - поклонился де Гиш.
И он протянул руку любимцу герцога с равнодушием, похожим на презрение.
- Идите, граф, - сказал де Лоррен, по-видимому, не заметив его пренебрежения, - уезжайте и привезите нам принцессу, которая должна не слишком отличаться от своего портрета.
- Да, уезжай и возвращайся скорее. Кстати, кого ты с собой берешь?
- Бражелона и Варда.
- Славных спутников, очень храбрых.
- Слишком храбрых, - заметил шевалье. - Постарайтесь привезти назад обоих, граф.
"Подлая душа, - подумал Гиш. - Он прежде всего и повсюду чует зло".
И, поклонившись принцу, он вышел.
Выйдя во двор, он помахал подписанным патентом.
Маликорн бросился к нему и, дрожа от радости, схватил бумагу. Но когда Маликорн прочел ее, де Гиш понял, что он ждет еще чего-то.
- Терпение, терпение, - засмеялся граф. - Дело в том, что там был де Лоррен, и я побоялся потерпеть неудачу, попросив слишком многого. Дождитесь моего возвращения. До свидания.
- До свидания, господин граф. Тысяча благодарностей, - сказал Маликорн.
- Пошлите ко мне Маникана. Да, правда ли, что де Лавальер хромает?
Когда он произносил эти слова, позади него остановилась лошадь.
Граф обернулся и увидел, как побледнел Бражелон, въехавший в это мгновение во двор. Бедный влюбленный слышал его слова. Но Маликорн не слыхал; он отошел уже слишком далеко.
"Почему здесь говорят о Луизе? - спросил себя Рауль. - О, только бы этот улыбающийся де Вард не вздумал сказать что-нибудь о ней при мне".
- Скорее, господа, в путь! - крикнул де Гиш.
Принц, окончивший свой туалет, подошел к окну. Вся свита приветствовала его, и через десять минут знамена, шарфы и перья уже развевались в такт галопу лошадей.
|
|
- Говори.
- Знаешь ли ты, кто назначен капитаном мушкетеров, кто получил должность, которая стоит выше пэрства, должность, которую можно считать выше звания маршала Франции?
Рауль начал краснеть: он видел, к чему клонилась речь де Варда.
- Нет, а кого назначили? - спросил де Гиш. - Во всяком случае, это назначение недавнее; еще неделю назад должность была свободна, и король отказал герцогу Орлеанскому, просившему ее для кого-то из своих.
- Ну, так дна я, мой милый, король отказал герцогу, чтобы отдать эту должность д'Артаньяну, младшему сыну гасконского дворянчика, человеку, который лет тридцать таскал свою шпагу по передним.
- Простите, сударь, если я вас прерву, - сказал Рауль, бросая строгий взгляд на де Варда, - но, право, мне кажется, вы не знаете человека, о котором говорите.
- Я не знаю д'Артаньяна? О боже мой! Да кто же его не знает?
- Все знающие его, сударь, - холодно и спокойно возразил Рауль, - говорят, что если он менее знатен, чем король (а это не его вина), то мужеством и честностью он стоит вровень со всеми королями мира. Вот мое мнение, сударь, а я, слава богу, с самого рождения знаю господина д'Артаньяна.
Де Вард, собирался ответить, но де Гиш остановил его.
Глава 34
ПОРТРЕТ ПРИНЦЕССЫ
Спор готов был обостриться, и де Гиш понял это.
Действительно, в глазах Бражелона загорелась инстинктивная враждебность. Во взгляде де Варда сквозило намерение больно задеть Рауля.
- Господа, - сказал граф, - нам нужно расстаться. Я должен побывать у принца. Сговоримся, где встретиться. Де Вард отправится со мной в Лувр, а ты. Рауль, замени меня в доме. Ведь здесь без твоего совета ничего не делается. Брось последний взгляд на приготовления к отъезду.
Рауль не избегал, но и не искал сам случаев для столкновений и дуэлей; он кивнул головой в знак согласия и сел на скамейку на солнце.
- Если можно, - попросил де Гиш, - посиди здесь. Пусть тебе покажут двух лошадей, которых я только что приобрел. Я купил их только с тем условием, что ты одобришь мою покупку. Ах да, извини, я не успел узнать, как поживает граф де Ла Фер?
Произнося эти слова, де Гиш повернулся к де Варду, стараясь увидеть, какое впечатление произведет на него имя отца Рауля.
- Благодарю, - ответил Бражелон, - граф здоров.
Молния ненависти блеснула в глазах де Варда.
Де Гиш сделал вид, что не заметил этого мрачного блеска, подошел к Раулю и пожал ему руку:
- Так решено, Бражелон, ты встретишь нас во дворе Пале-Рояля?
Потом движением руки он пригласил с собой де Варда и сказал:
- Мы уходим. Прошу, господин Маликорн.
При этом имени Рауль вздрогнул.
Ему показалось, что он уже слышал его однажды, но он никак не мог вспомнить где. Пока он, задумавшись, слегка раздраженный разговором с де Вардом, старался воскресить в памяти, когда ему довелось слышать имя Маликорна, трое молодых людей направились к Пале-Роялю, где жил Филипп Орлеанский.
Маликорн понял, во-первых, что приятелям хотелось поговорить, во-вторых, что он не должен идти рядом с ними.
Он пошел сзади.
- Ну не безумие ли? - спросил де Гиш своего спутника, когда они отошли от дома Граммонов. - Вы нападаете на д'Артаньяна, и это при Рауле!
- Разве запрещено нападать на д'Артаньяна?
- Да разве вы не знаете, что д'Артаньян представляет собой четвертую часть того славного и грозного целого, которое называлось мушкетерами?
- Знаю, но не вижу, почему это может мешать мне ненавидеть д'Артаньяна.
- Что же он вам сделал?
- О, мне? Ничего.
- Так за что же вы его ненавидите?
- Спросите об этом у тени моего отца.
- Право, дорогой де Вард, вы меня удивляете.
Д'Артаньян не принадлежит к числу людей, которые, возбудив ненависть к себе, уклоняются от сведения счетов; ваш отец, как мне говорили, тоже не любил оставаться в долгу. А ведь не существует таких обид, которые не смывались бы кровью после честного, хорошего удара шпаги.
- Что делать, мой дорогой? Между моим отцом и д'Артаньяном существовала вражда. Мне, еще ребенку, отец говорил об этой ненависти и завещал ее мне вместе с остальным наследством.
- И эта ненависть относилась только к д'Артаньяну?
- О, Д'Артаньян слишком был связан со своими тремя друзьями; поэтому доля ненависти, конечно, приходится и на них.
Де Гиш, не спускавший глаз с де Варда, внутренне содрогнулся, увидев улыбку молодого человека. Что-то похожее на предчувствие проникло в его сознание, и он мысленно сказал себе, что прошло время открытых поединков между дворянами, но ненависть, гнездясь в глубине души и не выливаясь наружу, тем не менее остается ненавистью; словом, что после отцов, которые страстно ненавидели друг друга и сражались на шпагах, явились сыновья, тоже ненавидящие друг друга, но избравшие оружием интригу и предательство.
Не Рауля, конечно, подозревал в предательстве и интригах де Гиш: он содрогнулся от страха за Рауля. Эти тяжелые мысли омрачили лицо де Гиша, между тем как де Вард вполне овладел собой.
- Впрочем, - добавил он, - я ничего не имею лично против де Бражелона; я его совсем не знаю.
- Во всяком случае, де Вард, - заметил де Гиш довольно суровым тоном, - не забудьте одного: Рауль - мой лучший друг.
Де Вард поклонился.
Они вскоре очутились у Пале-Рояля, окруженного толпой любопытных.
Приближенные Филиппа Орлеанского дожидались его приказаний, чтобы сесть на коней и составить свиту послов, которым было поручено привезти в Париж принцессу.
Де Гиш оставил де Варда и Маликорна около большой лестницы и поднялся к принцу. Он пользовался такой же благосклонностью принца, как и шевалье де Лоррен, который терпеть не мог де Гиша, хоть и улыбался ему.
Молодой принц сидел перед зеркалом и румянил щеки. В углу кабинета на подушках разлегся шевалье де Лоррен; его длинные белокурые волосы только что завили, и теперь он играл своими локонами.
Принц обернулся на шум и увидел графа.
- А, это ты, Гиш, - сказал он, - пожалуйста, подойди к нам и скажи мне правду.
- Ваше высочество знает, что это мой недостаток.
- Представь себе, Гиш, противный Лоррен огорчает меня.
Де Лоррен пожал плечами.
- Чем именно? - спросил де Гиш. - Кажется, у шевалье нет такой привычки.
- Он уверяет, - продолжал принц, - что принцесса Генриетта как женщина лучше, чем я как мужчина.
- Берегитесь, ваше высочество, - сказал де Гиш, хмуря брови, - вы требовали от меня правды.
- Да, - ответил принц с дрожью в голосе.
- Итак, я вам скажу правду.
- Не торопись, Гиш, - вскрикнул принц, - успеешь! Посмотри на меня хорошенько и припомни ее; впрочем, вот ее портрет, возьми.
И он подал графу миниатюру тонкой работы.
Де Гиш взял портрет и долго смотрел на него.
- По чести, - произнес он, - очаровательное лицо!
- Да посмотри хорошенько на меня, смотри же! - воскликнул принц, стараясь привлечь к себе внимание графа, целиком поглощенного портретом.
- Изумительное, - прошептал де Гиш. |
|
- Ваша доброта меня трогает, сударь, и в то же время дает повод сообщить об одном обстоятельстве.
- О каком же?
- Я не дворянин. У меня есть сердце, немного ума, но мое имя Маликорн, без частицы "де".
- О, - воскликнул де Гиш, глядя в лукавое лицо своего собеседника, вы, право, очень приятный человек. Ваше лицо мне нравится, господин Маликорн, и, вероятно, вы полны достоинств, раз этот эгоист Маникан полюбил вас. Скажите откровенно: вы не святой, спустившийся на землю?
- Почему?
- Черт побери! Потому что Маникан делает вам подарки. Вы ведь сказали, что он желает в виде дара доставить вам место при дворе принца?
- Извините, господин граф, если я получу место, то не Маникан достанет мне его, а вы.
- И потом, может быть, он не совсем даром согласился хлопотать за вас?
- Господин граф...
- Постойте, в Орлеане живет некий Маликорн, - ну да, конечно, который ссужает деньгами принца Конде.
- Насколько мне известно, это мой отец.
- Ага! У принца - отец, у ненасытного де Маникана - сын. Сударь, берегитесь, я его знаю: черт побери, он обглодает вас до костей.
- Только я даю взаймы без процентов, господин граф, - с улыбкой заметил Маликорн.
- Я же говорил, что вы святой или нечто в этом роде, господин Маликорн. Вы получите место, или я не де Гиш.
- О господин граф, как я вам благодарен! - в восторге воскликнул Маликорн.
- Едем к принцу, дорогой господин Маликорн, едем.
И де Гиш направился к выходу, знаком приглашая Маликорна следовать за ним.
У самых ворот с ними столкнулся молодой человек.
Это был дворянин лет двадцати пяти, бледный, с тонкими губами, блестящими глазами, с темными волосами и бровями.
- А, здравствуйте, - начал он, заставив де Гиша вернуться обратно во двор.
- Ах, это вы, де Вард! Вы в сапогах, при шпорах, с хлыстом в руках!
- Я в таком виде, какой подобает иметь человеку, уезжающему в Гавр.
Завтра Париж совсем опустеет.
Затем пришедший церемонно приветствовал Маликорна, которому нарядный костюм придавал вид вельможи.
- Господин Маликорн, - сказал своему другу до Гиш. Де Вард поклонился.
- Виконт де Вард, - сказал де Гиш Маликорну.
Маликорн, в свою очередь, поклонился.
- Сообщите нам, де Вард, - продолжал де Гиш, - вы ведь знаете такие вещи: какие должности еще свободны при дворе или, вернее сказать, в доме принца?
- В доме принца? - повторил де Вард, стараясь вспомнить. - Погодите, кажется, обер-шталмейстера.
- О, - воскликнул Маликорн, - не будем говорить о таких вещах; мое честолюбие не заходит так далеко.
Де Вард был гораздо подозрительнее и проницательнее де Гиша: он тотчас же разгадал Маликорна.
- Дело в том, - произнес он, окидывая его взглядом с ног до головы, что занимать место обер-шталмейстера может только герцог и пэр.
- Я прошу лишь очень скромной должности, - проговорил Маликорн. - Я человек маленький и не такого высокого мнения о себе.
- Господин Маликорн, - повернулся граф к де Варду - очаровательный человек; одна беда - он не дворянин. Но ведь, вы знаете, я не особенно ценю человека, когда он только дворянин, и не больше.
- Верно, - согласился де Вард. - Но замечу вам, милый граф, что без титула нельзя надеяться поступить к герцогу.
- Правда, - вздохнул граф, - этикет весьма строг. Черт возьми, мы и не подумали об этом!
- Какое несчастье для меня, - слегка бледнея, заметил Маликорн.
- Надеюсь, горю можно помочь, - ответил де Гиш.
- Погодите, - воскликнул де Вард, - средство уже найдено! Вас сделают дворянином, дорогой господин Маликорн. Его святейшество кардинал Мазарини только и занимался этим с утра до вечера.
- Полно, полно, де Вард, - остановил друга граф, - бросьте неуместные шутки: мы не должны шутить на подобные темы. Правда, теперь можно купить патент на дворянство, но это несчастье, и мы, дворяне, не должны смеяться над этим даже в своем кругу.
- Ей богу, вы настоящий пуританин, как говорят англичане.
- Господин виконт де Бражелон, - доложил лакей, словно они находились не во дворе, а в гостиной.
- А, дорогой Рауль, иди скорей! Ты тоже в сапогах! При шпорах! Ты, значит, едешь?
Бражелон подошел к молодым людям и поздоровался с ними с той мягкой серьезностью, которая была его отличительной чертой. Его поклон главным образом относился к незнакомому ему де Варду, лицо которого приняло холодное выражение при виде Рауля.
- Друг мой, - сказал виконт де Гишу, - я явился за тобой; ведь мы едем в Гавр вместе!
- Тем лучше. Это будет великолепное путешествие!
Господин Маликорн, господин де Бражелон. Ах, де Вард, я тебя сейчас познакомлю.
Молодые люди обменялись сдержанными поклонами.
Казалось, эти два характера неминуемо должны были столкнуться. Де Вард был увертлив, хитер, скрытен. Рауль серьезен, прям, благороден.
- Примири нас с де Вардом, Рауль.
- О чем вы спорили?
- О дворянстве.
- Кто может быть лучшим судьей в этом вопросе, нежели один из Граммонов?
- Я прошу у тебя не комплиментов, а твоего мнения.
- Но мне нужно знать, в чем разногласие.
- Де Вард уверяет, будто титулами злоупотребляют; я же говорю, что человеку титул не нужен.
- И ты прав, - кивнул головой Рауль.
- А я, виконт, - упрямо возразил де Вард, - считаю, что я прав.
- А что вы говорили, сударь?
- Что во Франции делают все возможное, чтобы унизить дворян.
- Кто же это? - нахмурился Рауль.
- Сам король. Он окружает себя людьми, которые не в состоянии доказать, что их род насчитывает хотя бы четыре поколения благородных предков.
- Полно, - сказал де Гиш. - Не знаю, где ты это видел, де Вард.
- Могу привести пример.
И де Вард окинул Бражелона быстрым взглядом. |
|
Маликорн передал первую записку, внимательно наблюдая за выражением лица де Гиша.
Тот прочитал и рассмеялся.
- Опять, - удивился он, - опять фрейлина! Да этот чудак Маникан покровительствует всем фрейлинам Франции.
Маликорн поклонился.
- А почему он сам не приехал?
- Он лежит в постели.
- Значит, он без денег? - Де Гиш пожал плечами. - Да что же он делает со своими деньгами?
Маликорн сделал жест, говоривший, что об этом он знает не больше графа.
- Так, значит, он не будет в Гавре?
Новый жест Маликорна.
- Это невозможно. Там будут все.
- Надеюсь, господин граф, он не пропустит такого события.
- Ему следовало уже быть в Париже.
- Чтобы наверстать потерянное время, он может поехать прямым путем.
- А где он?
- В Орлеане.
- Мне кажется, - сказал де Гиш с поклоном, - вы человек со вкусом.
Маликорн был в платье Маникана. Он, в свою очередь, поклонился.
- Вы оказываете мне большую честь, сударь.
- С кем я имею удовольствие говорить?
- Моя фамилия Маликорн, сударь.
- Как вы находите, господин де Маликорн, эти пистолетные кобуры?
Маликорн был неглуп и тотчас понял положение: частица "де" перед именем равняла его с собеседником.
С видом знатока он посмотрел на кобуры и ответил без колебания:
- Тяжеловаты, граф.
- Видите, - обратился де Гиш к седельнику, - этот господин, человек со вкусом, находит их тяжелыми. Что я вам только что говорил?
Седельник начал оправдываться.
- А что вы скажете о той лошади? - спросил де Гиш. - Это тоже моя новая покупка.
- На вид безупречный конь, господин граф. Но чтобы высказать мнение, следует поездить на нем.
- Ну так садитесь, господин де Маликорн, и сделайте два-три круга.
Маликорн свободно собрал поводья от узды и мундштука, взялся левой рукой за гриву, поставил ногу в стремя, поднялся и сел в седло. Сперва он объехал вокруг двора шагом. Потом рысью. Третий раз пустил копя галопом. Наконец Маликорн остановился подле графа, спрыгнул на землю и кинул поводья конюху.
- Что же? - спросил граф. - Что выскажете, господин де Маликорн?
- Граф, - отвечал Маликорн, - это лошадь меклепбургской породы. Когда я смотрел, хорошо ли пристегнут мундштук, я заметил, что ей седьмой год.
В этом возрасте лошадь следует готовить к войне. Легка в поводу. Говорят, что лошадь с плоской головой никогда не бывает тугоуздой. Холка низковата. Круп заставляет меня сомневаться в чистоте немецкой породы. В ней должна быть английская кровь. Бабки прямые, но на рыси она засекает ноги. Обратите внимание на ковку: при вольтах и перемене ног - мягка.
Вообще ею легко управлять.
- Хорошее суждение, господин де Маликорн, - заметил граф. - Вы знаток. - Потом, повернувшись к нему, добавил:
- У вас прекрасный костюм.
Вероятно, он сшит не в провинции? С таким вкусом не шьют где-нибудь в Туре или Орлеане.
- Нет, господин граф, это действительно парижский костюм.
- Да, я вижу. Но вернемся к делу. Итак, Маникан хочет назначения еще одной фрейлины?
- Вы прочли, что он вам пишет, господин граф.
- А первая кто?
Маликорн почувствовал, что краснеет.
- Очаровательная девушка, граф, - быстро ответил он. - Ора де Монтале.
- А! Вы ее знаете?
- Да, она моя невеста или почти...
- Тогда дело другого рода... Поздравляю, - усмехнулся де Гиш.
У него на языке вертелась шутка в стиле придворных, но слово "невеста" напомнило ему об уважении к женщинам.
- А для кого второй патент? - спросил де Гиш. - Не для невесты ли Маникана? В таком случае мне ее жаль, бедняжку. Плохой будет у нее муж.
- Нет, граф... Второй патент для мадемуазель де Л а Бом Леблан де Лавальер.
- Не знаю ее.
- Да, господин граф, ее мало знают в свете, - сказал Маликорн с улыбкой.
- Хорошо, я поговорю с принцем. Кстати, она дворянка?
- Да, из очень хорошего рода и фрейлина вдовствующей герцогини.
- Отлично. Не угодно ли проехать со мной к герцогу?
- Если вы мне окажете такую честь, охотно.
Смяв письмо Маникана, де Гиш сунул его в карман.
- Граф, - застенчиво сказал Маликорн, - мне кажется, вы прочли не все.
- Разве не все?
- Да, в конверте лежало два письма.
Граф снова открыл конверт.
- А, - протянул он, - верно.
И он развернул непрочитанную записку.
- Я так и думал! Еще просьба о месте при дворе герцога Орлеанского.
Ах, этот Маникан ненасытен! Злодей, он, должно быть, торгует должностями?
- Нет, господин граф, он хочет сделать подарок.
- Кому?
- Мне, граф.
- Почему вы мне не сказали этого сразу, господин де Мовезкорн?
- Маликорн.
- Простите, меня вечно путает латынь: ужасная привычка к этимологии.
И зачем, черт побери, заставляют дворян учиться латыни. Mala - mauvaise <Игра слов: malus (лат.) - плохой, mauvaise (франц) - плохая, дурная.> - дурная. Маликорн и Мовезкорн - выходит одно и тоже. Вы извините меня, господин де Маликорн. |
|