В категории материалов: 192
Показано материалов: 161-165 |
Страницы: « 1 2 ... 31 32 33 34 35 ... 38 39 » |
|
- Как и графиня.., французский. Я бы хотел иметь возможность повторить потом то, что скажет сатана, и посмотреть, хорошо ли он воспитан и умеет ли грамотно изъясняться на языке моего друга Вольтера.
Наклонив голову, Бальзамо пошел к двери, выходившей в малую гостиную, из которой дверь, как помнит читатель, вела на лестницу.
- Позвольте мне вас запереть, чтобы по возможности не слишком подвергать вас риску, - предупредил он.
Графиня побледнела, подвинулась к герцогу и взяла его за руку.
Бальзамо вплотную подошел к двери, ведущей на лестницу, поднял голову и звучным голосом произнес по-арабски слова, которые мы переводим на наш язык:
- Друг мой!.. Вы меня слышите?.. Если слышите, дерните дважды за шнур звонка.
Бальзамо стал ждать, поглядывая на герцога и графиню; они внимательно смотрели и слушали, но не понимали слов графа.
Звонок прозвенел громко и отчетливо, затем повторился.
Графиня подскочила на софе, герцог вытер платком пот со лба.
- Раз вы меня слышите, - продолжал Бальзамо на том же языке, - приказываю вам нажать кнопку, вделанную в правый глаз мраморного льва на камине, и дверь откроется. Выйдите в эту дверь, потом пройдите через мою комнату, спуститесь по лестнице и пройдите в комнату рядом с той, из которой я говорю.
Легкий, едва различимый шум, похожий на вздох, дал понять Бальзамо, что его приказания поняты и выполнены.
- Что это за язык? - спросил Ришелье с деланным спокойствием. - Язык кабалистики?
- Да, господин герцог, это язык для беседы с духами.
- Но вы сказали, что мы все поймем.
- То, что скажет голос, - да, но не то, что буду говорить я.
- А дьявол уже здесь?
- Кто вам говорил о дьяволе, господин герцог?
- Но, по-моему, мы его и вызываем?
- Вызвать можно все, что представляет собой явление высшего порядка, сверхъестественное существо.
- А это явление высшего порядка, сверхъестественное существо?..
Бальзамо протянул руку к гобелену, скрывавшему дверь в соседнюю комнату.
- Оно непосредственно связано со мной, ваша светлость.
- Мне страшно, - прошептала графиня, - а вам, герцог?
- Признаюсь вам, графиня, что я предпочел бы сейчас быть в Маоне или Филипсбурге.
- Графиня и вы, господин герцог! Извольте слушать, раз вы хотели услышать, - строго проговорил Бальзамо.
Он повернулся к двери.
Глава 13
ГОЛОС
Наступила торжественная тишина. Потом Бальзамо спросил по-французски:
- Где вы? - Я здесь, - отвечал чистый и звонкий голос. Пройдя сквозь обивку и портьеры, он отдался присутствовавшим металлическим звоном и мало напоминал человеческий голос.
- Дьявольщина! Это становится интересным! - проговорил герцог. - И все это без факелов, без магии, без бенгальских огней!
- До чего страшно! - пробормотала графиня.
- Слушайте внимательно мои вопросы, - продолжал Бальзамо.
- Я слушаю всем своим существом.
- Прежде всего скажите мне, сколько человек сейчас со мной в комнате?
- Два.
- Кто они?
- Мужчина и женщина.
- Прочтите в моих мыслях имя мужчины.
- Герцог де Ришелье.
- А женщина?
- Графиня Дю Барри.
- Поразительно! - прошептал герцог.
- Признаться, я никогда ничего подобного не слышала, - дрогнувшим голосом сказала взволнованная графиня.
- Хорошо, - молвил Бальзамо. - Теперь прочтите первую фразу письма, которое я держу в руках.
Голос повиновался.
Графиня и герцог переглянулись с удивлением, граничившим с восхищением.
- Что сталось с письмом, которое я написал под вашу диктовку?
- Оно летит.
- В какую сторону?
- На запад.
- Далеко отсюда?
- Да, далеко, очень далеко.
- Кто его везет?
- Человек в зеленой куртке, кожаном колпаке, в огромных сапогах.
- Он идет пешком или едет верхом?
- Едет верхом.
- Какой у него конь?
- Пегий.
- Где он сейчас? Наступила тишина.
- Смотрите! - приказал Бальзамо.
- На большой дороге, обсаженной деревьями.
- Что это за дорога?
- Не знаю. Все дороги похожи одна на другую, - Неужели вам ничто не подсказывает, что это за дорога? Нет ни указательного столба, ни надписи, ничего?
- Погодите, погодите: ему навстречу едет карета.., вот они поравнялись.., она едет в мою сторону...
- Что это за карета?
- Тяжелый экипаж, в нем аббаты и военные.
- Дилижанс, - шепнул Ришелье.
- На экипаже нет никакой надписи? - спросил Бальзамо.
- Есть, - отвечал голос.
- Прочтите.
- На карете написано «Версаль» желтыми полустертыми буквами.
- Оставьте экипаж и следуйте за курьером.
- Я его больше не вижу. |
|
- Всего-то! Такой пустяк...
- Письмо госпожи Граммон, не правда ли, господин маршал? - проговорил граф.
- Колдун, мой добрый колдун, найдите же такое письмо-! - вскричала графиня Дю Барри. - Вот уже пять лет я пытаюсь его найти, трачу на это сто тысяч ливров в год и все - безуспешно.
- Надо было обратиться ко мне, - отвечал Бальзамо.
- Как? - удивилась графиня.
- Ну конечно! Если бы вы обратились ко мне...
- Так что же?
- Я бы вас выручил.
- Вы?
- Да, я.
- Граф! Неужели я опоздала? Граф улыбнулся.
- Вы не можете опоздать.
- Дорогой граф... - сжав руки, проговорила Дю Барри.
- Так вы желаете получить письмо?
- Да.
- Госпожи де Граммон?..
- Если это возможно.
- ..которое скомпрометировало бы де Шуазеля по трем перечисленным мною пунктам?
- Я готова за него отдать.., глаз.
- Ну что вы, графиня! Это слишком дорогая цена. Тем более что это письмо...
- Это письмо?..
- Я готов отдать вам его даром. Бальзамо достал из кармана сложенный вчетверо листок.
- Что это? - спросила графиня, пожирая бумагу глазами.
- Да, что это? - повторил герцог.
- Письмо, о котором вы просили.
Среди гробовой тишины граф прочел двум очарованным слушателям уже известное читателям письмо.
По мере того как он читал, графиня все шире раскрывала глаза и уже едва владела собой.
- Это клевета, черт побери! Будьте осмотрительны! - прошептал Ришелье, когда Бальзамо дочитал письмо.
- Это, господин герцог, точная копия письма герцогини де Граммон; отправленный нынче утром из Руана курьер везет его сейчас герцогу де Шуазелю в Версаль.
- Неужели это правда, господин Бальзамо? - воскликнул герцог.
- Я всегда говорю только правду, господин маршал.
- Неужели герцогиня могла написать подобное письмо?
- Да, господин маршал.
- Как она могла так неосторожно поступить?
- Я согласен, что это невероятно, но, тем не менее, письмо было написано.
Старый герцог взглянул на графиню: она была не в силах вымолвить ни слова.
- Ну что же, - заговорила она наконец, - мне, как и герцогу, трудно в это поверить. Простите меня, граф! Но чтобы госпожа де Граммон, умная женщина, так скомпрометировала себя, равно как и своего брата, таким откровенным письмом... Кстати... Чтобы поверить в существование подобного письма, нужно его прочесть.
- Кроме того, - поспешно прибавил маршал, - если господин граф держал бы это письмо в руках, он должен был бы его спрятать: ведь это бесценное сокровище.
Бальзаме медленно покачал головой.
- Это нужно тем, кто распечатывает письма, чтобы узнать их содержание.., а вовсе не тем, кто, как я, читает сквозь конверт... Бог с вами!.. Да и потом, какой мне интерес в том, чтобы погубить де Шуазеля и госпожу де Граммон? Вы пришли просить моего совета.., по-дружески, я полагаю? Я вам отвечаю тем же. Вы пожелали, чтобы я оказал вам услугу - я вам ее оказываю. Надеюсь, вы не собираетесь предложить мне за совет деньги, словно отгадчику с набережной Феррай?
- Ну что вы, граф! - проговорила Дю Барри.
- Так вот я вам даю совет, но мне показалось, вы меня не поняли. Вы сказали мне, что намерены свергнуть господина де Шуазеля и что вы ищете для этого способ. Я вам его предлагаю, вы одобряете; я даю его вам прямо в руки, а вы не верите!
- Но.., но.., граф, послушайте...
- Я вам говорю, что письмо существует, потому что у меня его копия.
- Да, но кто вам об этом сказал, господин граф? - вскричал Ришелье.
- Вопрос непростой! Кто мне сказал? Вы сразу хотите узнать столько, сколько я, труженик, ученый, посвященный, проживший три тысячи семьсот лет.
- Вы хотите испортить прекрасное впечатление, которое у меня о вас сложилось, граф, - разочарованно произнес Ришелье.
- Я не вас прошу мне верить, господин герцог, и это вовсе не я к вам пришел во время королевской охоты.
- Он прав, герцог, - заметила графиня. - Господин де Бальзамо, умоляю вас, не надо терять терпение!
- У кого есть время, тот никогда не теряет терпения, графиня.
- Будьте добры... Присовокупите эту милость к тем, что вы мне уже оказали, и скажите, как вам удается раскрывать подобные тайны.
- Нет ничего легче, графиня, - медленно отвечал Бальзамо, словно подыскивая слова для ответа. - эти тайны сообщил мне голос.
- Голос! - одновременно вскричали герцог и графиня. - Все это вам сказал голос?
- Он сообщает мне все, о чем бы я ни пожелал узнать.
- И голос вам сказал, что госпожа де Граммон написала брату?
- Уверяю вас, графиня, что это именно так.
- Непостижимо!
- Вы мне не верите.
- Признаться, нет, граф, - вмешался герцог. - Как можно верить подобным вещам?
- А вы поверили бы мне, если б я вам сказал, что сейчас делает курьер, у которого в руках письмо к де Шуазелю?
- Еще бы! - воскликнула графиня.
- А я поверил бы в том случае, если услышал бы голос... - признался герцог. - Но господа некроманты, или волшебники, обладают даром видеть и слышать чудеса в одиночестве.
Бальзамо взглянул на де Ришелье с особенным выражением, заставившим графиню вздрогнуть, а у себялюбивого скептика, как называли герцога де Ришелье, пробежал холодок в затылке и заныло сердце.
- Да, - продолжал Бальзамо после продолжительного молчания, - только я умею видеть и слышать сверхъестественное. Однако, когда я имею дело с людьми вашего ранга, вашего ума, герцог, вашей красоты, графиня, я раскрываю мои сокровища и готов ими поделиться... Итак, вы бы хотели услышать таинственный голос?
- Да, - ответил герцог, сжав кулаки, чтобы унять дрожь.
- Да, - трепеща, отвечала графиня.
- Ваше сиятельство! Ваша светлость! Сейчас вы его услышите. Какой язык вы предпочитаете?
- Французский, если можно, - попросила графиня. - Я не знаю никакого другого языка, и потом, чужая речь слишком бы меня напугала.
- А вы, господин герцог? |
|
- От болезни, которая вас гложет?
- Да, нас изводит Шуазель.
- И вы желали бы от него вылечиться?
- Да, великий маг, вот именно!
- Господин граф! Вы не можете оставить нас в затруднительном положении: это дело вашей чести.
- Я с радостью готов вам услужить, графиня. Однако мне хотелось бы сначала узнать, не было ли у герцога до прихода сюда определенной цели?
- Признаюсь, была, граф. Могу поклясться, что мне весьма приятно иметь дело с колдуном, которого можно называть графом: не приходится менять привычки.
Бальзаме улыбнулся.
- Итак, прошу вас быть откровенным, - прибавил он.
- Сказать по чести, я другого и не желаю, - отвечал герцог.
- Вы ведь собирались спросить у меня совета, не так ли?
- Совершенно верно.
- Ах, притворщик! А мне он ничего об этом не говорил.
- Я мог говорить об этом только с господином графом, да и то шепотом, - отвечал маршал.
- Почему, герцог?
- Да вы бы покраснели, графиня, до корней волос!
- Скажите, маршал, ради любопытства! Я нарумянена, и никто ничего не заметит.
- Я вот о чем подумал, графиня... Берегитесь: я пускаюсь во все тяжкие!
- Вперед, герцог, я с вами!
- Да вы меня, верно, побьете, когда узнаете, что у меня в голове.
- Не у вас в обычае быть битым, герцог, - заметил Бальзамо, обратившись к старому маршалу; тот так и засветился от удовольствия!
- Ну так вот, - продолжал герцог, - не в обиду будь сказано ее сиятельству, его величество.., как бы это выразить?..
- Да что же он тянет! - вскричала графиня.
- Так вы настаиваете?..
- Да.
- Непременно?
- Да, тысячу раз да!
- Ну, рискну.., печально это сознавать, господин граф, однако его величество трудно стало расшевелить. Это не я придумал, графиня, это словцо госпожи де Ментенон.
- В этом нет ничего для меня оскорбительного, герцог, - молвила графиня Дю Барри.
- Тем лучше, я буду говорить свободнее. Так вот, было бы очень хорошо, если бы господин граф, владеющий секретом бесценного эликсира...
- ..изобрел такой эликсир, который вернул бы королю способность расшевелиться.
- Совершенно верно.
- Господин герцог! Это - детский лепет, это азбука нашей профессии. Первый же шарлатан сможет вам предложить приворотное зелье.
- Заслуга которого будет приписана добродетели графини? - продолжил герцог.
- Герцог! - оборвала его графиня.
- Я же говорил, что вы рассердитесь. Впрочем, вы сами этого хотели.
- Господин герцог, вы были правы, - заметил Бальзамо, - ее сиятельство в самом деле покраснела. Но ведь то, о чем мы говорим, не может никого задеть, ведь речь не идет о любви. Должен заметить, что вы освободите Францию от де Шуазеля не с помощью приворотного зелья. Посудите сами: даже если король будет любить графиню в десять раз сильнее, чем теперь, - а это невозможно, - де Шуазель все равно сохранит свое влияние и будет владеть его разумом так же, как графиня владеет сердцем короля.
- Вы правы, - согласился маршал. - Но это была наша единственная надежда.
- Вы в этом уверены?
- Попробуйте, черт побери, придумать что-нибудь еще!
- Я полагаю, что это совсем несложно.
- Несложно! Вы слышите, графиня? Ох уж мне эти колдуны! Им не знакомо сомнение!
- В чем же тут сомневаться, если надо лишь представить королю доказательства в том, что де Шуазель его предает?.. С точки зрения короля, разумеется, потому что де Шуазель и не думает его предавать, делая свое дело.
- А что он делает?
- Вы знаете это не хуже меня, графиня: он поддерживает недовольство Парламента против королевской власти.
- Это понятно, но надо же знать, каким образом.
- При помощи агентов, которым он обещает безнаказанность.
- Кто эти агенты? Вот что желательно было бы знать.
- Вы полагаете, к примеру, что госпожа де Граммон уехала с другой целью, нежели поддержать горячие головы и подавить сомневающихся?
- Несомненно, что именно за этим она и поехала! - вскричала графиня.
- Да, но король видит в ее отъезде простое изгнание.
- Вы правы.
- Как ему доказать, что в этом отъезде следует усматривать не только то, о чем вам дают понять?
- Необходимо обвинить графиню.
- Если бы достаточно было бы только обвинить, граф!.. - заметил маршал.
- К сожалению, надо еще представить доказательства, - прибавила графиня.
- Если бы у вас были такие доказательства - несомненные доказательства! - уверены ли вы в том, что де Шуазель останется министром?
- Разумеется, нет! - вскричала графиня.
- Следовательно, дело только в том, чтобы уличить де Шуазеля в предательстве, - продолжал Бальзамо, - да так, чтобы в глазах короля это было предательство очевидное и не вызывающее сомнений.
Маршал откинулся в кресле и расхохотался.
- Он просто очарователен! - вскричал герцог. - Он ни в чем не сомневается! Захватить де Шуазеля с поличным и уличить в предательстве!.. Вот и все! Безделица!
Бальзамо был невозмутим, он терпеливо ждал, когда у маршала пройдет приступ веселья.
- А теперь, - продолжал Бальзамо, - поговорим серьезно и подведем итоги.
- Пожалуй!
- Разве де Шуазеля не подозревают в поддержке Парламента?
- Это ясно, но где доказательства?
- Разве не известно, что де Шуазель приберегает войну с Англией, чтобы сохранять за собой роль незаменимого человека?
- Такое мнение существует, но как доказать?..
- Ну и, наконец, разве де Шуазель не открытый враг вашего сиятельства, разве он не делает все возможное, чтобы свергнуть вас с обещанного мною трона?
- Да, вы правы, - согласилась графиня, - однако надо еще это доказать... Вот если бы я могла это сделать!
- А что для этого нужно? Самую малость! Маршал подул на ногти.
- Ну да, малость, - насмешливо сказал он.
- Секретное письмо, например, - продолжал Бальзамо. |
|
- Постскриптума нет?
- Нет.
Лицо Бальзамо разглаживалось по мере того, как она читала. Он взял у Лоренцы письмо герцогини.
- Любопытная бумажка! - воскликнул он. - Они дорого за нее заплатят. Как можно писать подобные вещи! - продолжал он. - Да, именно женщины всегда губят высокопоставленных мужчин. Этого Шуазеля не могла бы опрокинуть целая армия врагов, да пусть бы хоть целый свет против него интриговал. И вот нежный вздох женщины его погубил. Да, все мы погибнем из-за женского предательства или женской слабости. Если только у нас есть сердце, и в этом сердце - чувствительная струна, мы погибли!
Бальзамо с невыразимой нежностью посмотрел на Лоренцу, так и затрепетавшую под его взглядом.
- Правда ли то, о чем я думаю? - спросил он.
- Нет, нет, неправда! - горячо возразила она. - Ты же видишь, как я тебя люблю. Моя любовь так сильна, что она не способна погубить, губят только безмозглые и бессердечные женщины.
Бальзамо не мог устоять, и обольстительница обвила его руками.
В то же мгновение Фриц дважды дал два звонка.
- Два визита, - молвил Бальзамо.
Фриц завершил свое сообщение громким звонком.
Высвободившись из объятий Лоренцы, Бальзамо вышел из комнаты, а молодая женщина снова заснула.
По дороге в гостиную он встретился с ожидавшим его приказаний курьером.
- Что я должен сделать с письмом?
- Передать тому, кому оно предназначено.
- Это все?
- Все.
Курьер взглянул на конверт и печать и, убедившись в том, что они целы, выразил удовлетворение и скрылся в темноте.
- Как жаль, что нельзя сохранить этот замечательный автограф, - воскликнул Бальзамо, - а главное, жалко, что нет надежного человека, с которым можно было бы передать его королю. Явился Фриц.
- Кто там? - спросил Бальзамо.
- Женщина и мужчина.
- Они здесь раньше бывали?
- Нет.
- Ты их знаешь?
- Нет.
- Женщина молодая?
- Молодая и красивая.
- А мужчина?
- Лет шестидесяти пяти.
- Где они?
- В гостиной.
Бальзамо вошел в гостиную.
Глава 12
ВЫЗЫВАНИЕ ДУХА
Графиня закутала лицо в накидку. Она успела заехать в свой особняк и переоделась мещанкой.
Она приехала в фиакре в сопровождении робевшего маршала, одетого в серое и напоминавшего старшего лакея из хорошего дома.
- Вы меня узнаете, граф? - спросила Дю Барри.
- Узнаю, графиня.
Ришелье держался в стороне.
- Прошу вас садиться, графиня, и вас, сударь.
- Это мой управляющий, - предупредила графиня.
- Вы ошибаетесь, ваше сиятельство, - возразил Бальзамо с поклоном, - это герцог де Ришелье. Я сразу его узнал, а он проявил бы неблагодарность, если бы не пожелал узнать меня.
- Что вы хотите этим сказать? - спросил герцог, совершенно сбитый с толку, как сказал бы Таллерман де Рео.
- Господин герцог! Люди бывают обязаны некоторой признательностью тем, кто спас им жизнь, как мне кажется.
- Ха-ха! Вы слышите, герцог? - со смехом воскликнула графиня.
- Что? Вы спасли мне жизнь, граф? - с удивлением спросил Ришелье.
- Да, ваше высокопреосвященство, это произошло в Вене в тысяча семьсот двадцать пятом году, когда вы были послом.
- В тысяча семьсот двадцать пятом году! Да вас тогда еще и на свете не было, сударь мой! Бальзамо улыбнулся.
- Ошибаетесь, господин герцог, - возразил он, - я увидел вас тогда умиравшего, вернее, мертвого, на носилках; вы получили удар шпагой в грудь навылет. Доказательством тому служит то, что я вылил на вашу рану три капли своего эликсира... Вот сюда, на то место, где вы комкаете алансонские кружева, слишком роскошные для управляющего.
- Но вам на вид не больше тридцати пяти лет, господин граф, - перебил его маршал.
- Ну что, герцог! - расхохоталась графиня. - Верите вы теперь, что перед вами - колдун?
- Я потрясен, графиня, Да, но почему же в таком случае, - снова обратился он к Бальзамо, - вас зовут...
- Мы, колдуны, как вам должно быть известно, господин герцог, меняем имя в каждом поколении... В тысяча семьсот двадцать пятом году были в моде имена на ус, ос и ас. Вот почему неудивительно, если бы мне в ту пору вздумалось переменить свое имя на греческое или латинское... Итак, я к вашим услугам, ваше сиятельство, а также и к вашим, господин герцог.
- Граф, мы с маршалом пришли к вам посоветоваться.
- Это для меня большая честь, графиня, в особенности если эта мысль пришла вам в голову непроизвольно.
- Именно так, граф. Ваше предсказание не выходит у меня из головы, вот только я начинаю сомневаться, суждено ли ему сбыться.
- Никогда не сомневайтесь в том, что говорит вам наука.
- Хо-хо! Наша корона находится под большим сомнением, граф... - вмешался Ришелье. - Речь идет уже не о ране, которую можно вылечить тремя каплями эликсира...
- ..а о министре, которого можно опрокинуть тремя словами... - закончил Бальзамо. - Ну что, я угадал? Признайтесь!
- Совершенно верно! - затрепетав, воскликнула графиня. - Герцог, что вы на это скажете?
- Пусть вас не удивляет такая малость, графиня, - продолжал Бальзамо, читая беспокойство на лицах графини Дю Барри и герцога Ришелье. Да и было чему удивляться!
- Я готов превозносить вас до небес, - заговорил маршал, если вы нам поможете найти средство. |
|
Послышалось три коротких звонка.
- Курьер, - сказал Бальзамо. Потом раздался еще один звонок.
- И срочный! - прибавил он.
- А-а, вот вы меня и покидаете, - проговорила Лоренца.
Он взял холодную руку молодой женщины.
- В последний раз вас прошу, - обратился он к ней, - давайте жить в согласии, в дружбе, Лоренца. Раз нас связала судьба, давайте сделаем судьбу союзницей, а не палачом.
Лоренца не отвечала. Ее неподвижный мрачный взгляд, казалось, пытался заглянуть в бездну и уцепиться за вечно ускользавшую желанную мысль, которую ему, возможно, так и не суждено настичь; так бывает с людьми, долгое время лишенными света и страстно к нему стремящимися: солнце их ослепляет.
Бальзамо поцеловал ее безжизненную руку.
Затем он шагнул к камину.
В тот же миг Лоренца вышла из состояния оцепенения и пристально стала за ним следить.
- Да, - пробормотал он, - ты хочешь знать, как я выйду, чтобы однажды выйти вслед за мною и убежать, как ты мне пригрозила. Вот почему ты встрепенулась, вот почему ты не спускаешь с меня глаз.
Проведя рукой по лицу, словно вынуждая себя поступить против воли, он протянул ту же руку по направлению к молодой женщине и, глядя на нее в упор и в то же время почти коснувшись ее груди, приказал;
- Усните!
Едва он это произнес, как Лоренца уронила голову, словно свернувшийся цветок. Покачнувшись, ее голова склонилась на диванную подушку. Ее почти матовой белизны руки скользнули по шелку платья и безжизненно повисли.
Бальзамо подошел к ней и, залюбовавшись, прижался губами к ее лбу.
Сейчас же лицо Лоренцы так и засветилось, словно ее коснулось дыхание, слетевшее с губ самой Любви, и развеяло собравшиеся было на ее челе тучи. Губы дрогнули и приоткрылись, глаза подернулись сладострастной слезой, она вздохнула, словно ангел, только что родившийся и в ту же минуту влюбившийся в человеческое дитя.
Не в силах оторваться, Бальзамо разглядывал ее некоторое время. Однако вновь прозвенел звонок; он бросился к камину, нажал на пружину и исчез за цветами.
Фриц ожидал его в гостиной вместе с человеком в костюме гонца и обутым в сапоги на толстой подошве с длинными шпорами.
Простоватое лицо человека выдавало в нем простолюдина, лишь в глазах мелькал священный огонь, заложенный в него высшим существом.
Левой рукой он опирался на короткий узловатый кнут, а правой подавал Бальзамо знаки, которые тот понял и ответил тоже знаками, коснувшись лба указательным пальцем.
Курьер поднял руку к груди и нарисовал в воздухе еще один знак, который не привлек бы внимания непосвященного: можно было подумать, что человек просто застегивает пуговицу.
Хозяин показал перстень, который он носил на пальце.
Перед этим грозным символом курьер преклонил колени.
- Откуда ты? - спросил Бальзамо.
- Из Руана, учитель.
- Что ты там делаешь?
- Я курьер на службе у госпожи де Граммон.
- Как ты к ней попал?
- Такова была воля великого Копта.
- Какой ты получил приказ, поступая на службу?
- Ничего не скрывать от учителя.
- Куда ты направляешься?
- В Версаль.
- Что ты несешь?
- Письмо.
- Кому?
- Министру.
- Давай.
Курьер протянул Бальзамо письмо, достав его из кожаного мешка за спиной.
- Мне следует ждать? - спросил он.
- Да.
- Я жду.
- Фриц!
Появился немец.
- Спрячь Себастьена в буфетной.
- Слушаюсь, хозяин.
- Он знает мое имя! - прошептал посвященный в суеверном ужасе.
- Он знает все, - отвечал Фриц, увлекая его за собой.
Бальзамо остался один. Он взглянул на нетронутую четкую печать, к которой, казалось, умоляющий взгляд курьера просил отнестись как можно бережнее.
Он медленно, задумчиво поднялся в комнату Лоренцы и отворил дверь.
Лоренца по-прежнему спала, утомленная ожиданием и потерявшая терпение от бездеятельности. Он взял ее за руку - рука судорожно сжалась. Он приложил к ее сердцу принесенное курьером письмо, остававшееся нераспечатанным.
- Вы что-нибудь видите? - спросил он.
- Да, - отвечала Лоренца.
- Что я держу в руке?
- Письмо.
- Вы можете его прочесть?
- Могу.
- Читайте!
Глаза Лоренцы были закрыты, грудь вздымалась. Она слово в слово пересказала содержание письма, а Бальзамо записывал за ней под диктовку:
«Дорогой брат!
Как я и предполагала, мое изгнание хоть на что-нибудь да пригодится. Нынче утром я была у президента Руана. Он - наш, но очень робок. Я поторопила его от Вашего имени. Он, наконец, решился и прибудет через неделю с указаниями от своей партии в Версаль.
Я немедленно выезжаю в Ренн, чтобы поторопить Карадекса и ла Шалоте: они, кажется, совсем засыпают.
Наш агент Кодбек был в Руане. Я его видела. Англия не собирается останавливаться на полпути. Она готовит официальный протест Версальскому кабинету.
X.., меня спрашивал, надо ли его заявлять. Я дала согласие. Вы скоро получите новые памфлеты Тевпо, Моранда и Делиля против Дю Барри. Это настоящие бомбы, способные взорвать город.
Сюда дошел неприятный слух о намечавшейся немилости. Вы ничего мне об этом не написали, поэтому я только посмеялась. Все же развейте мои сомнения и ответьте мне с тем же курьером. Ваше послание найдет меня уже в Кайене, где я должна встретиться кое с кем из наших. Прощайте, целую Вас.
Герцогиня де Граммон».
Лоренца замолчала.
- Вы ничего больше не видите? - спросил Бальзамо.
- Ничего. |
|